Ракетный корабль «Галилей». Космический кадет

– Ага! – Оба отстегнули ремни и полезли наверх, к пульту управления, цепляясь руками за скобы, приваренные к стенкам кабины.

Добравшись до пилотских кресел, они уселись на балках, поддерживающих сидения пилотов, и выглянули наружу.

После того как Джо изменил курс, Луну из своих гамаков они не видели. Отсюда же мальчики могли видеть ее в нижней части штурманского иллюминатора. Она была круглой, серебристо-белой и такой яркой, что глазам было больно; но заметного увеличения размеров диска пока не наблюдалось. В угольно-черном небе яркими бриллиантами сияли звезды.

– Вы только посмотрите! – выдохнул Росс. – Кратер Тихо светит, словно прожектор!

– Эх, взглянуть бы на Землю, – сказал Арт. – Этой консервной банке побольше б иллюминаторов, а то одного мало.

– А чего ты хочешь иметь за такие деньги? – осведомился Росс. – Часы с фонтаном? Это же бывший грузовик.

– Я могу показать ее на экране, – предложил Морри, включая радар.

Спустя несколько секунд экран засветился, но картинка их разочаровала. Арт с легкостью разобрался в ней, – в конце концов, радар был его головной болью, – но с точки зрения эстетики изображение никуда не годилось: всего лишь полярная диаграмма, рассчитанная по азимутам и расстоянию, а в итоге какое-то расплывчатое пятно, одноцветное и невыразительное, на периферии круга, который представлял на экране кормовое направление корабля.

– Что ты мне показываешь? – сказал Арт. – Я хочу увидеть планету целиком, в виде глобуса с континентами и океанами.

– Подожди до завтра. Мы выключим двигатели и развернем корабль. Тогда ты увидишь Землю, Солнце – что хочешь.

– Ладно. А с какой скоростью мы идем? Хотя постой, я и сам вижу, – сказал Арт, вглядевшись в приборную панель. – Три тысячи триста миль в час.

– Неправильно, – сказал Росс. – Прибор показывает четырнадцать тысяч четыреста миль в час.

– Ты что, спятил?

– Сам ты спятил. Протри очки!

– Спокойно, ребята, спокойно! – вмешался Каргрейвз. – Вы смотрите на разные приборы. Какую скорость вы хотите знать?

– Скорость, с которой мы движемся, – настаивал Арт.

– Ну, Арт, ты меня удивляешь. Ты же сам настраивал приборы. Подумай хорошенько, что ты сказал.

Арт уставился на приборную панель и смутился:

– Ах да, я совсем забыл. Так, мы набрали четырнадцать… нет, уже почти пятнадцать тысяч миль в час в свободном падении… но мы же не падаем!

– Мы все время падаем, – авторитетно заявил Морри, гордый своим статусом пилота. – С той самой секунды, как мы стартовали, мы постоянно падаем, но наши двигатели преодолевают падение.

– Да, да, я понял, – прервал его Арт. – Я забыл, но теперь вспомнил. Значит, три тысячи триста миль в час – это та скорость, о которой я говорил. Точнее, три тысячи триста десять.

«Скорость» в космосе – это очень тонкое и неоднозначное понятие, поскольку ее величина зависит от того, какую точку пространства выбрать в качестве «неподвижной», но такую точку в космосе не к чему привязать. Скорость, которой интересовался Арт, представляла собой скорость «Галилея» вдоль линии, соединяющей Землю с точкой, в которой корабль должен был встретиться с Луной. Данная величина вычислялась автопилотом Джо путем векторного сложения трех громоздких выражений: во-первых, ускорения, приданного кораблю за счет работы двигателей; во-вторых, движения корабля, обусловленного его близостью к Земле, – «свободного падения», о котором говорил Арт. Третьей составляющей суммы являлось вращение самой Земли вокруг собственной оси: сюда входили скорость и направление, зависящие от времени старта и географической широты полигона в Нью-Мексико. Строго говоря, последний член не прибавлялся, а вычитался, если уж применять арифметику к такого рода вычислениям.

Эту задачу можно еще больше усложнить, если учесть, что «Галилей» двигался вместе с Землей и Луной в их беге вокруг Солнца со скоростью девятнадцать миль в секунду, или семьдесят тысяч миль в час, если смотреть на все это из космоса. Да и сама линия, связывающая Луну с Землей, вращалась вокруг Земли в соответствии с ежемесячными оборотами Луны, но робот Джо учитывал все это, следуя курсом, нацеленным к тому месту, где Луна должна была оказаться, а не туда, где она была в данный момент.

Можно было принять во внимание сложные движения Солнца и его планет по отношению к головокружительно вращающимся «неподвижным» звездам, а уж скорость этих свободных и легкомысленных движений могла бы оказаться всем, чем угодно, в зависимости от того, какие именно звезды выбирать в качестве точки отсчета. И уж во всяком случае, порядок этих скоростей составлял десятки и сотни миль в секунду.