Ракетный корабль «Галилей». Космический кадет

– Ничего, терплю, – сказал Росс и внезапно подавился. Его лицо стало серым, а не зеленым, как у Арта.

Космическая болезнь – не шутка, и об этом знает каждый курсант-ракетчик. Она похожа на морскую болезнь – тошноту, возникающую у пассажиров, когда судно проваливается между волнами, – с той лишь разницей, что в космосе это падение не прекращается.

Во время коммерческого рейса из одного пункта Земли в другой невесомость длится не более нескольких минут, в основном полет проходит либо с включенным двигателем, либо в планировании. Рассчитанный Каргрейвзом курс предусматривал многочасовой период свободного падения. С их запасами топлива можно было проделать на тяге весь путь, но тогда было бы невозможно развернуть корабль – что он собирался сделать сейчас – до того, как придет время предпосадочного торможения.

Только повернув корабль, можно было посмотреть из космоса на Землю; Каргрейвз намеревался сделать это, пока Земля не оказалась слишком далеко.

– Некоторое время вам придется провести на своих местах, – предупредил он. – Я собираюсь развернуть ракету.

– Я хочу посмотреть! – решительно заявил Росс. – Я так долго ждал этого момента! – Он отстегнул ремни и его тут же едва не вырвало. Из его рта показалась слюна, которая не потекла по подбородку, а разделилась на крупные капли, которые нерешительно разлетелись в разные стороны.

– Возьми носовой платок, – посоветовал Каргрейвз, который чувствовал себя лишь немногим лучше. – И спускайся, если сможешь. – Он повернулся к Арту.

Тот уже вовсю пользовался своим платком. Каргрейвз вернулся в пилотское кресло. Он знал, что не в силах помочь мальчикам, к тому же его собственный желудок также выписывал кренделя и, казалось, медленно кувыркался. У доктора появилось желание закрепить его на месте, хорошенько прижав ремнем. Усевшись в кресле, он заметил, что Морри согнулся пополам, держась за живот. Каргрейвз не стал ничего говорить и внимательно присмотрелся к приборам, готовясь к развороту. Ничего, Морри оправится.

Развернуть корабль было очень простым делом. В центре тяжести корабля располагался небольшой массивный металлический маховик. На пульте управления имелась рукоятка, при помощи которой его можно было поворачивать на произвольный угол. Маховик был установлен на свободном карданном подвесе, и после поворота кардан можно было зафиксировать. Маховик раскручивался и останавливался при помощи электромотора.

Маховик мог развернуть находящийся в свободном падении корабль и затем удерживать его в новом положении. (Следует пояснить, что поворот никоим образом не влиял на курс и скорость «Галилея», а лишь на его ориентацию, направление, в котором он был нацелен. Так, прыгая в воду с вышки, ныряльщик может крутить во время падения сальто, нисколько не меняя траектории своего полета.)

Сравнительно небольшой маховик способен развернуть огромную махину корабля в силу простого физического закона, но этот способ не часто применяется на Земле. Основным принципом является сохранение момента движения, в данном случае – углового момента. С ним очень хорошо знакомы любители фигурного катания на льду, многие из сложнейших трюков основаны на применении этого закона.

Пока маленький маховик быстро вращался в одном направлении, корабль медленно разворачивался в противоположном. Когда маховик останавливался, корабль тут же прекращал разворот.

– Наденьте темные очки! – запоздало крикнул Каргрейвз, когда корабль начал разворот и звезды поплыли мимо иллюминатора.

Мальчики, хоть и имели плачевный вид, все же нашли в себе силы нащупать очки, которые на этот случай лежали у каждого в кармане, и нацепить их на нос.

Очки понадобились очень скоро. Луна плавно скрылась из виду. В иллюминаторе показались Земля и Солнце. Земля выглядела огромным ярко светящимся серпом, похожим на Луну спустя два дня после новолуния. На этом расстоянии в одну четверть пути до Луны Земля казалась раз в шестнадцать больше, чем Луна с Земли, и намного величественнее. Рога полумесяца были бело-голубыми из-за полярных снежных шапок. По всей его длине виднелись зеленовато-голубые моря и темно-зеленые и песчано-коричневые просторы океанов, лесов, полей… Линия тени пролегла через сердце Азии и рассекала Индийский океан. Все это было видно совершенно отчетливо, будто на школьном глобусе. Индийский океан был частично скрыт огромной грядой облаков, – возможно, снизу они выглядели штормовыми тучами, но отсюда они были ослепительно-белыми, похожими на полярные снега, какими их видно из космоса.

А в объятиях полумесяца пряталась ночная сторона Земли; она была слабо, но достаточно ясно освещена почти полной Луной, оказавшейся за кормой корабля. Там и тут в темноте вспыхивали сверкающими бриллиантами огоньки – земные города, такие родные, такие знакомые и манящие. На Луне такого не увидишь, даже когда «молодой месяц держит в объятиях старую Луну».