Ракетный центр Третьего рейха

Пока шла подготовка к отъезду, я сказал Ирмель, что нам лучше вернуться в Потсдам на электричке.

– Это не так просто, как ты думаешь, Дитер, – предупредила она меня. – Нужен специальный пропуск.

– Для электрички?

Она кивнула:

– Для электрички, для трамваев – для всего.

Я улыбнулся:

– Ну, возможно, проблема не такая серьезная, как ты думаешь. Я скоро вернусь.

Я отправился в ближайший полицейский участок в нескольких кварталах от дома и благодаря охранному свидетельству с грифом «секретно» получил необходимые пропуска для проезда на электричке для Ирмель, для себя и для провоза моего велосипеда.

В половине пятого утра на рассвете мы с Ирмель наконец вышли из квартиры. Ее мать провожала нас до вокзала Потсдама. В дороге мы провели два часа – непомерно долго, – и нам пришлось дважды делать пересадку. До чего же сильно испортилась из-за воздушных налетов некогда прекрасная транспортная система Берлина!

Распрощавшись с матерью Ирмель, мы прошли 2 километра до грузовика, везя чемоданы на велосипеде. Когда мы прибыли, Ганс и Пауль спали. Они даже не знали, как долго я отсутствовал.

Я познакомил Ирмель с Гансом и Паулем, а потом мы все вместе поели. Между тем я постарался сделать грузовик максимально комфортным для ночлега.

По дороге в Виттенберг Ганс, Ирмель и я сидели в кабине, а Пауль, как обычно, на крыле грузовика в качестве наблюдателя. Прошло не больше двенадцати часов, но уже стали заметны изменения. В настоящее время наблюдалась значительная активность около мостов – военные готовились их взрывать; дважды мы наблюдали такую же ситуацию на дороге. Количество контрольно-пропускных пунктов и пунктов технического осмотра резко возросло. Нам не удалось бы беспрепятственно проехать без специальных пропусков.

Мы ехали через Виттенберг в Бергвиц, где нас тепло встретили обеспокоенные родители Ганса. По радио недавно сообщили, что американские войска наступают на Лейпциг. Нам следовало немедленно бежать из Бергвица.

Отец Ганса отдал нам остатки бензина, а его мать – большую сумку с бутербродами. Для Ганса прощание было печальным, ибо он не знал, увидится ли с родителями еще когда-нибудь. Сначала мы ехали по главному шоссе в сторону Лейпцига, но у Дюбена свернули на юго-восток, огибая Лейпциг с востока. Мы проехали Вурцен, Лаузик и Альтенбург. Я никогда прежде не бывал в этой местности и сожалел, что меня привели сюда такие обстоятельства.

Мы постоянно спасались от налетов бомбардировщиков – Пауль вовремя предупреждал нас о налете. Во время страшных периодов, прячась в канаве и думая о скорой смерти, я с горечью осознавал, что моя прекрасная страна не сумела избежать разрушения. Спокойствие, с которым люди передвигались – как правило, это были женщины, – безропотно прячась под деревьями или позади домов, когда начинался обстрел, свидетельствовало о приспособляемости человека к тяготам.

В Альтенбурге нам удалось найти Kaserne – штаб моторизованного подразделения, где мы разыскали офицера, чтобы он выделил нам бензин. Однако он был слеп к нашим документам и глух к нашим доводам. После получасовых пререканий мы сдались.

Стояла типичная апрельская погода – солнце сменялось ливнями. Как только мы поднялись на холмы к югу от Альтенбурга, солнце вышло из-за туч, и его ослепляющие лучи заблестели на мокром шоссе. Перед нами тянулись остатки разбитой военизированной колонны: по крайней мере, 100 взорванных легковых и грузовых автомобилей валялись по обе стороны от шоссе. При виде этого у Ирмель перехватило дыхание.

Кое-какие автомобили по-прежнему тлели. Другие водители на дороге игнорировали обломки. Пока в небе нет бомбардировщиков, все спешат к конкретному пункту назначения. Мы остановились возле грузовиков, которые показались нам просто брошенными, надеясь найти бензин. Но грузовики были обгоревшими, бензина не было.

Мы нигде не заметили трупов. Видимо, оставшаяся часть колонны уехала, подобрав и живых, и мертвых. В воздухе пахло горелой резиной.

Однако, продолжая путь, мы приободрялись. В конце концов, мы все еще живы, и наш грузовик по-прежнему исправен. Мы долго ехали под солнечными лучами, не встречая никаких горький напоминаний о войне, и разговаривали о том, что не имело к ней никакого отношения. Для нас с Ирмель перспектива будущего становилась прекраснее с каждым километром.

Но бензин заканчивался, а нам предстояло долгое путешествие. В сложившихся обстоятельствах следовало иметь при себе канистру с бензином, ибо неизвестно, как будет пролегать наш маршрут. Тем не менее двадцатилитрового запаса бензина в кузове грузовика могло не хватить.

Мы останавливались у каждой АЗС по пути, но все безуспешно. Наконец, на тихой улице на подходе к Плауэну наши документы с грифом «секретно» впечатлили работницу бензоколонки, и она выдала нам двадцать литров бензина. Мы подписали чек, обещая как можно скорее прислать ей карточки на бензин, хотя понимали, что исполняем формальность. Должно было случиться чудо, чтобы мы сдержали свое обещание.