Ракетный центр Третьего рейха

– Главный человек на заводе, – начал Хартмут, когда поезд отошел от станции Козеров, – доктор Вернер фон Браун – чрезвычайно успешный человек и движущая сила всего процесса. Он молод, по-моему, ему тридцать два года. – Он нахмурился. – К сожалению, он занимается только техническими вопросами. Видишь ли, еще у нас есть руководящая верхушка. За редким исключением руководители лишь отдают честь и входят в состав правления. Иначе говоря, они вставляют нам палки в колеса.

Я заметил, что Хартмут злится. А мне-то казалось, что с трудностями я распрощался на Восточном фронте.

– Запомни, это не частное предприятие, – напомнил мне Хартмут, качая головой, а затем добавил: – Тебе также придется забыть некоторые инженерные навыки, о которых ты помнишь с момента работы в «Сименс». Здесь не так уж плохо, но условия, бесспорно, другие.

Поезд ехал с приличной скоростью, лесополосы по обеим сторонам трассы стали редеть, как только мы выехали из Козерова. Перед нашими глазами предстали пастбища, на которых изредка попадались пасущиеся коровы. Справа появилась дорога, параллельная железнодорожному пути. Дамбы блокировали вид на море. Вскоре поезд остановился.

– Где мы? – спросил я.

– Это Дамеров. Когда-то здесь была деревня, но ее смыло во время шторма около ста лет назад. Теперь это всего лишь контрольная точка – первая из нескольких, которые мы должны проехать. – Он указал в окно. – Здесь тупиковый рукав реки Пене. Он почти подходит к рельсовому пути.

Охранник примерно пятидесяти лет, в невзрачной униформе ходил от скамейки к скамейке. Хартмут показал ему свой идентификационный жетон, а я – командировочное предписание. Охранник буркнул: «Ладно» – и пошел дальше. Вскоре мы снова отправились в путь.

Затем была краткая остановка в деревне Цемпин, а потом поезд, пыхтя, прибыл наконец в Цинновиц – одно время модный курорт, а сейчас территория, почти полностью занятая работниками Пенемюнде. Хартмут встал, и я вышел вслед за ним из поезда. Через ворота мы прошли в зал типичной для маленького городка железнодорожной станции. В зале было довольно оживленно; я заметил много людей в униформе сухопутных войск и авиации.

– Мы приближаемся к заводу. Станцию ты увидишь примерно с половины седьмого до семи утра, когда поезда из Свинемюнде и Вольгаста прибывают один за другим, а пассажиры пересаживаются на электрички. Это похоже на пересадку из Берлинского метрополитена на городскую электричку в час пик.

Нам потребовалось несколько минут, чтобы пешком добраться от станции Федеральная до станции Заводской терминал, представлявшей собой простую, низкую деревянную конструкцию с плоской крышей. Внутри здания не было кассы. На стенах висели различные объявления: расписание движения поездов, плакат «То, что ты видишь и слышишь, должно остаться в этих стенах» и простой указатель «К поездам».

В это время суток из нескольких ворот были открыты только двое. Мы представили наши документы людям в военной форме и вышли на длинную платформу, по обеим сторонам которой проходили железнодорожные пути. Слева, возле здания, был огромный стеллаж с велосипедами. Мы остались одни на платформе. Потом я заметил ожидающий нас поезд и воскликнул:

– Да ведь это же берлинская S-Bahn![1]

Я увидел знакомый современный поезд с большими окнами, стильным интерьером и автоматическими двойными дверями. Мы вошли в двери ближе к середине поезда и расположились у окна.

Раздался свист – поезд тронулся и стал стремительно набирать скорость. Быстрое клацанье переключателями и стук от перехода поезда на другой путь вскоре стихли, и мы увидели единственную колею, ведущую из Цинновица к южной проходной завода. Будучи частым пассажиром электричек, я ждал, что состав снова начнет набирать скорость, но этого не произошло.

– Почему он не едет быстрее? – воскликнул я.

Хартмут усмехнулся:

– Не думал, что ты сядешь в лужу! Напряжение в выпрямителе тока на станции не соответствует напряжению в двигателях поезда. Сейчас нет ни необходимости, ни средств для того, чтобы это исправить.

Поезд равномерно двигался вперед, гудение двигателей сопровождалось размеренным стуком колес. По обеим сторонам пути росли сосны. Мы проехали мимо перекрестка с опущенным шлагбаумом. Сирена поезда постепенно становилась громче, затем высота звука вдруг изменилась, и сирена стихла.