Ракетой на Луну

Наконец, поднялась мадам Эфрем-Латур для заключительного слова. Самобытный, тихий и скромный немецкий ученый пробудил в ней острый интерес, даже более того. Эта чуждая ей натура могуче влекла к себе Хадиджу; скромная, почти застенчивая манера, отличавшая его от мужчин Африки, пленяла ее. И то, что она говорила, исходила не только от ума; сердце прекрасной Хадиджи также в этом участвовало…

— Когда в 1485 году Христофор Колумб, впоследствии открывший Америку, представил свои планы португальскому правительству, оно созвало ученое собрание, которому поручило высказаться о выполнимости путешествия и вероятности существования неоткрытых стран. Эта, так называемая, „жунта“ объявила планы Колумба фантазией, правительство отклонило проект, и Колумб отправился к другому двору, где к его предложению отнеслись с большим вниманием. Будущее показало, что он был прав, а близорукость португальской жунты лишила эту страну ученых заслуг и материальных богатств!

— Не находите ли вы, министры и советники нашей родины, что наша ситуация имеет сильное сходство с 1485 годом? Усвоим же урок истории! Расходы невелики, тем более, что приезжий ученый отклоняет всякую награду, да и строитель летучего корабля отказывается от материальных выгод. Может быть, от Африки изойдет свет; но если бы даже этого не случилось, мы во всяком случае обязаны осуществить древнюю мечту человечества и попытаться исследовать неведомые дали. И если экспедиция действительно не достигнет цели, если она потерпит крушение, и смельчаки заплатят жизнью за свое мужество — что ж, она разделит эту участь со многими сотнями экспедиций прошлых времен! Путь человеческого прогресса — дорога, на которой белеют кости лучших людей. Никто больше меня не будет скорбеть, если эти герои мысли и дела погибнут в неведомых далях, но это не может меня удержать от требования, чтобы вы оказали поддержку великому замыслу. Африка будет страной, исполнившей древнюю мечту — быть может, ей суждено открыть новую эру!

Молодая депутатка Государственного Совета сделала энергичный жест и заняла свое место. Баумгарт смотрел на нее в радостном волнении. Их взгляды встретились. В ее глазах он увидел горячий пламень; его глаза отразили благодарный взгляд, но он тотчас же смущенно отвел их и уткнулся в свои бумаги. Самуил Махай и Альбарнель приступили к голосованию, и оказалось, что огромное большинство стоит за осуществление плана. Только Ролинсон, Юсуф Драммен, один из инженеров и несколько старых советников голосовали против. Самуил Махай об'явил, что правительство соглашается отпустить требуемые средства. Предложенные исследователем его личные средства оно вынуждено отклонить. Если предприятие кончится катастрофой, правительство страны почтет своим почетным долгом сделать все нужное. Детали будут документально запротоколированы. Кроме того, правительство должно оставить за собой некоторое право контроля. Было бы крайне желательно, чтобы член правительственного корпуса принял участие в экспедиции, и поэтому он просит высказаться технических руководителей предприятия.

Стэндертон-Квиль немедленно ответил на этот вопрос.

— Немыслимо брать лицо, не участвующее в управлении летучим кораблем; с другой стороны, нам безусловно нужен еще один человек, который мог бы сменять меня в семидесятидневном путешествии. Необходим энергичный мужчина с техническими знаниями, крепкий и выносливый. Если среди советников этой страны отыщется такое лицо, мы будем рады; одновременно оно явится доверенным лицом правительства, при чем, разумеется, никакого вмешательства в руководство экспедицией с его стороны быть не должно. Следуя указаниям нашего ученого друга, я один несу всю ответственность и не разделю ее ни с кем, хотя бы и высшим лицом государства!

В этот мгновение к трибуне неожиданно протиснулась шарообразная фигура Арчибальда Плэга. Старый тюлень решился „поднять якорь и пуститься в далекое плавание“. Шар с красной головой и белой щетинистой крышей энергично проталкивался к министерскому столу, маленькие синие глазки довольно поблескивали, а нос знатока вин горел ярче, чем когда бы то ни было.

Плэг встал на первую ступень возвышения, естественный уровень его глаз не давал ему достаточного поля зрения. Он энергично потрясал своей короткой, толстой мускулистой рукой.