Ракетоносцы. Адское пламя

Подобные пикировки для этих молодых людей, студентов Флоридского университета, были делом привычным, и нисколько не мешали их искренней привязанности друг к другу, хотя и Павел, и особенно Мэрилин старательно делали вид, что их союз – это просто так, на время, а потом каждого из них ждёт своя судьба: Павел вернётся к себе в Белоруссию, откуда он прибыл в Гейнсвилл, штат Флорида, по интернациональной студенческой программе, а Мэрилин… Впрочем, о будущем она не задумывалась: девушка была уверена, что у неё всё будет как у людей – карьера, дом, семья (наверное), – и даже лучше, чем у многих. И всё-таки она, выиграв по результатам университетского конкурсного тестирования поездку на двоих на Ямайку, взяла с собой не кого-нибудь из подруг, и даже не одного из парней из числа увивавшихся вокруг неё, а Павла, не обращая внимания на шёпот за спиной: «И чего это она, девушка из приличной американской семьи, ведущей свою родословную со времён второй войны с семинолами[27], нашла в этом русском варваре?». А она и сама не смогла бы ответить на этот каверзный вопрос…

В Порт-Ройял – вернее, туда, где когда-то стоял этот город, – они собрались в первые же дни своего пребывания на Ямайке. Взяли напрокат автомашину (древнюю, но способную передвигаться и, что самое главное, дешёвую), выехали из отеля ни свет не заря, когда весь Кингстон ещё спал (Мэрилин всю дорогу ворчала и зевала, выворачивая челюсти), но на полпути, за международным аэропортом Норман Манли, угодили в полосу очень густого и очень странного серого тумана. Туман этот, за какие-то минуты скрывший всё – и море, и небо, и дорогу, – был таким плотным, что им пришлось остановить машину: дорога стала извилистой, и свалиться в море на очередном повороте в их планы не входило.

Устав сидеть и ждать, – проклятый туман никак не желал рассеиваться, – они вышли из машины и отошли от неё на несколько шагов, к обочине, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в непроницаемом сером мареве, облепившем хайвэй.

Обоим было как-то не по себе…

* * *

– Нет, ты только посмотри, – Мэрилин вытянула руку, и ладонь её исчезла в густом сером тумане. – Никогда такого не видела – фантастика… И кажется, что этот туман можно потрогать: он какой-то осязаемый…

– Как кисель.

– Что?

– Кисель. Смесь горохового супа с кока-колой.

– Фу, какая гадость! Очень аппетитно, до тошноты.

– Тебя тошнит? – обеспокоено (даже чересчур обеспокоено) спросил Павел и добавил безмятежно: – Может, ты это, беременна?

Он видел, что Мэрилин нервничает (и сильно), и хотел её взбодрить. А Павел хорошо знал, что разговоры (и шутки) на тему деторождения и роли женщины в этом ответственном процессе действуют на Мэрилин, не чуждую идей воинствующего феминизма и убеждений сторонниц child-free[28], безотказно: она мигом взъерошивалась, принимала боевую стойку и выпускала коготки. И он не ошибся.

– Даже и не мечтай! – девушка фыркнула рассерженной кошкой. – Ещё чего! Я тебе уже говорила, и не раз, что секс – это в первую очередь удовольствие, а дети… Ой, что это? Слышишь? Что-то гремит… Снова землетрясение – как то, что разрушило Порт-Ройял?

За пологом серого тумана что-то погромыхивало, как будто там взрыкивал какой-то диковинный зверь (или даже целое стадо таких зверей), и доносился глухой рокочущий гул.

– Что это, а? – испуганно повторила Мэрилин.

– Погоди, – отозвался Павел. – Кажется, туман рассеивается…

Туман оседал, как будто втягивался в землю; в редеющем сером мареве проступили контуры берега, придорожные кусты и трава на обочине. А сама дорога… Павел не сразу понял, что его так удивило, а когда понял, вернулся к машине, присел возле неё на корточки и коснулся рукой земли.

– Ты чего, Пол?

– Дорога…

– Что дорога?

– Она не такая, какой была полчаса назад. Норман Манли Хайвэй – это современное шоссе с асфальтовым покрытием, а эта дорога – обычная грунтовка, слегка присыпанная гравием. Видишь? – он шевельнул носком ноги мелкие сероватые камешки. – Не понимаю… Этот чёртов туман – он что, растворяет асфальт?

Мэрилин присела рядом с ним, разглядывая гравий, потрогала его пальцем – твёрдый, настоящий, – а потом подняла голову, посмотрела в сторону моря и вскрикнула испуганно:

– Смотри, Пол!

Туман исчез, исчез бесследно, словно стёртый взмахом гигантской невидимой тряпки, и стала видна сияющая поверхность Карибского моря – далеко, до самого горизонта. И всю эту поверхность усеивали серые силуэты кораблей – военных кораблей, – как будто галеоны эпохи паруса, потопленные когда-то пиратами Ямайки, всплыли вдруг со дна морского, и, обретя грозные контуры крейсеров эпохи брони и пара, устремились к Порт-Ройялу, чтобы стереть с лица земли саму память об этом кровавом разбойничьем гнезде.