Ракеты и люди

Но надо отдать должное руководителям оборонных отраслей промышленности Устинову, Малышеву, Рябикову, Калмыкову, Ветошкину и многим их единомышленникам — им не было свойственно чувство страха перед «космополитизмом» и «иностранщиной». Королев не поддерживал тесного контакта с немцами по совершенно другим, чисто личным мотивам. Ему, одному из первых зачинателей ракетной техники в нашей стране, пришлось сполна испить горькую чашу унижений, начиная с ареста в 1938 году, убедиться после освобождения в 1944 году, что многие вынашиваемые им идеи уже осуществлены другими и во многом немецкие ракетчики ушли значительно дальше самых предельных его планов. Обидно было, получив наконец-то должность Главного конструктора, испытывать не свою, а немецкую ракету А-4 и конструировать отечественную Р-1, являющуюся по постановлению правительства ее точной копией. Будучи по натуре человеком властным, честолюбивым и легко ранимым, он не мог скрыть своих чувств, когда ему намекали, что «ты же не свою ракету делаешь, а воспроизводишь немецкую».

По этому поводу министр Устинов, который был инициатором точного воспроизведения немецкой А-4 как школы для производства, не раз имел с Королевым серьезные конфликты.

После упоминавшейся встречи на совещании у директора НИИ-88 в июне 1947 года немецкому коллективу была поручена самостоятельная разработка нового проекта баллистической ракеты на дальность не менее 600 км.

У Королева эта работа немцев тоже сочувствия не вызывала, ибо он справедливо считал, что приоритет в разработке такой ракеты должен принадлежать его коллективу — отделу № 3 СКВ НИИ-88. А тут вдруг оказалось, что почти все научно-исследовательские отделы НИИ, подчиненные Победоносцеву, его соратнику по РНИИ до 1938 года, будут работать не только на него, но еще и на вновь назначенного главного конструктора Г-1 — Греттрупа, ближайшего сотрудника Вернера фон Брауна.

Разработка проекта ракеты на дальность 600 км началась нами еще в институте «Нордхаузен». Там в ней принимали участие Тюлин, Мишин, Лавров, Будник и много других советских специалистов, большинство которых работало теперь под руководством Королева. В отделе Королева в 1947 году уже полным ходом, одновременно с текущими работами по Р-1, проектировалась ракета на дальность 600 км. Ей был присвоен индекс Р-2. По соображениям преемственности технологии в проекте Королева предусматривалось максимальное использование имеющегося задела по А-4 и Р-1. В том числе были требования не выходить за габариты А-4 по диаметру и использовать тот же двигатель, добившись от ОКБ-456, которым руководил Глушко, его форсирования. Включение в план работ НИИ-88 ракеты Р-2 было утверждено правительством по инициативе Королева, ибо ранее предусматривалось вслед за Р-1 создание сразу ракеты Р-3 на дальность до 3000 км. Королев совершенно правильно оценил трудности такого качественного скачка и решил, что следует предварительно попробовать силы на промежуточном варианте. Однако решающее слово в отношении возможных сроков создания ракеты на дальность, превышающую вдвое дальность А-4, принадлежало двигателистам, т.е. Глушко.

Значительные резервы, заложенные в схему и конструкцию двигателя, были выявлены еще в Германии при огневых испытаниях двигателей А-4. Огневые испытания в Леестене, начатые по инициативе Исаева и Палло в 1945 году, были продолжены под руководством Глушко. Они подтвердили возможность форсирования двигателя с тяги 25 т до 35 т. Этого было достаточно, чтобы заряд массой 800-1000 кг при массе конструкции А-4 около 4 т забросить на 600 км вместо достигнутых 270-300!

Но для увеличения дальности требовалось гораздо большее количество топлива и окислителя. Значит, большие баки, большая масса конструкции. А это могло свести на нет выигрыш за счет форсирования двигателя.

Прорабатывалось несколько альтернативных вариантов, но в каждом из них велись поиски резервов по объему и массе конструкции с максимальным использованием оснастки, изготовленной и имевшейся уже на опытном заводе.

В начале 1947 года было уже очевидно, что в конструкцию будущей ракеты дальнего действия необходимо внести одно из принципиальных изменений. До цели должна лететь не вся ракета, а только ее головная часть с боевым зарядом. Это сразу снимало проблему прочности корпуса ракеты при входе в атмосферу — одно из самых слабых мест ракеты А-4. Вопрос о том, кому принадлежит приоритет идеи отделяющейся головной части, до сих пор остается спорным.