РАКЕТЫ И ЛЮДИ

К концу 1948 года Гонор укрепил руководство основных цехов и, договорившись с Лавочкиным, направил к нему на опытный завод для обучения авиационной технологии более пятидесяти технологов и мастеров завода. Их основной задачей было изучение процессов гибки, штамповки и сварки алюминиевых сплавов. Был создан самостоятельный арматурный цех с замкнутым циклом производства и испытаний. Впоследствии на базе этого цеха появилось мощное и весьма современное арматурно-двигательное производство.

Мне и моим товарищам при работе над системами управления по второй серии Р-1 необходимо было сосредоточиться на четырех основных направлениях: отработке герметичных («не текущих») рулевых машин, совершенствовании методики и технологии заводских электрических испытаний и соответственно испытательного оборудования, освоении новой телеметрической системы»Дон» и контроле за тем, что творилось в НИИ-885.

Серьезным техническим достижением 1949 года явилось создание новой телеметрической системы «Дон», которая устанавливалась на всех ракетах второй серии вместо «Бразилионита». «Дон» был разработан небольшим коллективом Богуславского в НИИ-885 и за очень короткое время поступил в серийное производство.

Увеличение числа измеряемых параметров на каждой ракете, разработка новых датчиков и общей электрической схемы телеметрической системы потребовали увеличения числа телеметристов. Наземная приемная станция системы «Дон» была снабжена электронным монитором, позволявшим вести наблюдение в реальном масштабе времени и удовлетворять любопытство начальства в случае аварии, не дожидаясь проявления и сушки пленок. Вместо записи на бумаге с помощью шлейфовых осциллографов впервые была применена запись результатов измерений на кинопленку с помощью электронного осциллографа. Все наземные испытания системы прошли успешно, и Богуславский предложил провести до полигонных еще и самолетные испытания. Их провели в ЛИИ. Авиационные испытатели впервые позавидовали ракетчикам, убедившись в том, что система позволяет понять явления, происходящие в полете, особенно в критических ситуациях, не ожидая заключений аварийной комиссии.

1949 год был самым напряженным по числу и разнообразию ракетных пусков. В апреле-мае проводилось экспериментальные пуски Р-1А. Основной задачей этих пусков была отработка принципов отделения головной части. Но нельзя было упустить возможности и для проведения при этих пусках целого ряда необходимых для будущего экспериментов.

Головная часть ракеты была снабжена юбкой, обеспечивающей ее статическую устойчивость при входе в атмосферу. Парашютная система позволяла спасти головную часть с контейнерами научной аппаратуры, которые предназначались для исследования атмосферы до высоты 210 км. На эту высоту были пущены четыре ракеты и на высоту 100 км – две ракеты. Заодно проверяли возможность раздельного радиолокационного слежения за корпусом ракеты и отделившейся головной частью. В процессе вертикальных пусков впервые была проведена серьезная исследовательская работа по прохождению радиоволн сантиметрового и метрового диапазонов в верхних слоях атмосферы. Оказалось, что главней помехой для надежной радиосвязи с ракетой является не знаменитый слой Хевисайда, а факел двигателя.

При вертикальных пусках очень четко выявилась закономерность: пока работает двигатель, информация с ракеты идет со сбоями. Как только двигатель выключался, устанавливалась надежная связь, особенно в десятисантиметровом диапазоне. Аппаратуру для экспериментов в этом диапазоне разработал в НИИ-20 Борис Коноплев. Он же разрабатывал систему радиоуправления будущей ракеты Р-3.

Коноплев был самым ярым сторонником комбинированных систем управления, т.е. сочетания автономной инерциальной и корректирующей ее ошибки радиосистемы. Его почти фанатическую преданность радиотехнике и неистребимое желание любую радиотехническую проблему решать по-своему, по-новому я впервые ощутил, познакомившись с ним еще в 1937 году при подготовке полярных перелетов. Тогда он работал в Главсевморпути и, не имея диплома радиоинженера, был самым авторитетным радиоспециалистом. Во время войны он организовывал радиосвязь на маршрутах северных морских конвоев. Потом увлекся радиолокацией. Наконец, в 1947 году решил, что его место в ракетной технике, и отдал ей весь свой энтузиазм и талант.

Во время испытаний он, излучая оптимизм, всем, кого считал достойным приобщения к радиотехнике, излагал результаты своих исследований по затуханию радиоволн в факеле двигателя и мероприятия по борьбе с этим явлением. Старый друг Королева Павел Цыбин, который одно время был начальником отдела испытаний НИИ-88, посвятил Коноплеву и проблеме влияния двигательных струй на радиоволны остроумную сатирическую оду, имевшую шумный успех среди испытателей и радиоспециалистов, считавших Коноплева великим радиолюбителем, но дилетантом в радиофизике.