РАКЕТЫ И ЛЮДИ

Когда надо было вызвать или найти Гинзбурга, Пилюгин вспоминал исторический «банкобус» осени 1947 года, в котором мы заседали у огневого стенда в Капустином Яре, и повторял слова генерала Серова: «Покажите мне этого Гинзбурга». Гинзбург действительно отличился на поприще комплексных разработок и в 1952 году был назначен главным конструктором харьковского завода «Коммунар».

Завод «Коммунар» вел свою родословную от трудовой коммуны беспризорных детей, которую организовал знаменитый педагог Макаренко. На этом заводе было освоено производство фотоаппаратов ФЭД – копии немецкой «Лейки», а также электрических дрелей. Все это крайне нужное и полезное производство предстояло закрыть или потеснить, чтобы начать делать аппаратуру для ракет Р-1, впоследствии и для многих других.

«Коммунар» стал серийной базой для большинства разработок Пилюгина. Но для Харькова это было только началом приобщения к ракетной технике. Правительству Украины, на территории которой уже шло серийное производство ракет Р-1, в перспективе планировалось производство Р-2, и тогда очень хотелось иметь «все свое». Москва поощряла такую инициативу. Вскоре в Харькове образовался очень мощный куст ОКБ и заводов ракетного приборостроения. Главный конструктор Гинзбург стал уважаемой фигурой в городе и министерстве. Но первые огневые испытания он не забыл.

Много лет спустя мы встретились с ним в Кисловодске у входа в санаторий «Красные камни». Я прицелился фотоаппаратом, чтобы снять Гинзбурга на фоне санатория, и пошутил, что теперь у меня будет возможность всем знакомым показывать «этого Гинзбурга». Тут он признался, что до сих пор ощущает неприятный холодок у спины, когда вспоминает голос Серова: «Покажите мне этого Гинзбурга».

Еще один специалист, прошедший в Бляйхероде через институт «Рабе», – Макушечев – был назначен руководителем лаборатории НИИ-885 по стыковке с гироприборами и рулевыми машинами. Это была лаборатория инспекции внешних связей – наблюдения за тем, что делают Кузнецов и Черток, чтобы они не проявляли вредной для НИИ-885 «самодеятельности».

По автономным системам сразу установился тоталитарный режим пилюгинского единовластия. Такое единовластие Пилюгина нравилось не всем его сотрудникам. Нашлись строптивые, которые по различным техническим проблемам имели свои, отличные от главного конструктора соображения. Одним из таких непослушных оказался Николай Семихатов, руководивший лабораторией автомата стабилизации и отвечавший за разработку всех типов усилителей-преобразователей. Разногласия Пилюгина с Семихатовым по техническим вопросам сказались на их личных отношениях.

Пилюгин без сожаления согласился на уход Семихатова во вновь создаваемую фирму по разработке систем управления морскими ракетами. Оказавшись руководителем новой самостоятельной организации, Семихатов проявил незаурядные организаторские способности. В короткий срок в Свердловске под его руководством был создан приборостроительный институт с приданным ему опытным заводом. Уральские предприятия стали основной базой создания ракет для подводных лодок. Николай Семихатов на этом поприще получил все мыслимые правительственные награды и прошел все ступени ученых степеней и званий вплоть до действительного члена Российской Академии наук.

Сложнее оказалось с радиосистемами. Воспроизведение системы боковой радиокоррекции типа немецкой «Виктории» Рязанский поручил новому для нас человеку – Борисенко. Это с самого начала послужило причиной раздора между двумя руководителями радиоразработок в НИИ-885 – Борисенко и Богуславским.

Богуславский начал разрабатывать совершенную по тем временам радиотелеметрическую систему вместо очень малоинформативной немецкой «Мессины» и ее отечественной модификации – «Бразилионита». Система «Дон» получила широкую популярность после полигонных испытаний Р-1 в 1949 году.

Она прочно обосновалась на всех последующих ракетах вплоть до первой межконтинентальной, когда ее заменила значительно более информативная система «Трал» разработки ОКБ МЭИ.

Радиотехническое направление в НИИ-885 было существенно усилено после перевода туда Коноплева из НИИ-20. В период 1948-1949 годов он выступал в роли главного конструктора системы управления

ракеты Р-3. Однако его появление в НИИ-885 сильно осложнило взаимоотношения между руководителями.

На юбилейном торжестве, посвященном пятнадцатилетию ОКБ-1. Справа налево: С.И.Ветошкин, Н.А.Пилюгин, В.М.Рябиков

Коноплев считал себя вполне компетентным по всем проблемам ракетной радиотехники и не терпел руководящих указаний со стороны Рязанского. Вскоре он подчинил себе все радиотехнические работы в институте. Обострение обстановки было одной из причин, по которой Рязанский принял предложение Устинова и Руднева и занял вакантную должность главного инженера НИИ-88.