Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам

На токарных станках самых разных фирм работала в основном старая рабочая гвардия. Токари старались превзойти друг друга и получить наряды на самые сложные операции. Они сами умели устранять простые электрические отказы, если станок имел индивидуальный привод, и электриков понапрасну не беспокоили.

Цеха центропланов, крыльев и фюзеляжей были заполнены грохотом сотен пневматических молотков. Чтобы изготовить один цельнометаллический самолет, требовалось расплющить сотни тысяч заклепок. Гофрированная наружная обшивка из дюралюминия закрытой клепкой крепилась к ферменной конструкции лонжеронов, нервюр и шпангоутов. Лонжероны во всю длину крыла клепались из труб в специальных стапелях. Закрытый «слепой» метод клепки требовал обязательного участия двух человек: квалифицированного сверловщика-клепальщика и подручного, который специальным приспособлением поддерживал невидимую в длинной трубе заклепку. В стапелях затем производилась и сборка клепаных конструкций всего центроплана, крыла и фюзеляжа. Клепка сопровождалась такими пулеметоподобными очередями, что объясняться можно было только жестами. Для электриков основной заботой в этих цехах было обеспечить все стапели переносными лампами и проверить надежность изоляции шнуров к электродрелям. Технике электрической безопасности рабочих не обучали. Электрики обязаны были следить, чтобы на стапелях клепальщиков не трясло напряжение в 220 вольт. Это не всегда удавалось.

Однажды в вечернюю смену ко мне в дежурку молодой парень на руках принес девушку — свою подручную по клепке. Она получила удар током от поврежденной электродрели и, потеряв сознание, упала со стапеля. Медпункт почему-то не работал, и парень решил, что помощь обязан оказать виновный в электрической неисправности. Я, как и каждый электромонтер, сдал экзамен по технике оказания первой помощи после удара током и по всем правилам, впервые в жизни, приступил к оживлению приемами искусственного дыхания. Минут через пятнадцать девушка пришла в себя, а парень, богатырского сложения, в восторге начал меня обнимать. «Ты ее обнимай, а не меня», — посоветовал я ему. «Не могу — больно она строгая, не простит», — возразил он.

Несколько раз, проходя цехом центроплана, когда смены совпадали, я видел эту пару, сосредоточенно работающую на стапеле. Парень, увидев меня, приветливо улыбался, а девушка делала вид, что ничего не замечает.

Опасность поражения током снижалась по мере замены электрических дрелей на пневматические. Через год полностью завершился переход на пневматические дрели. Грохот пневматических молотков дополнился характерными завываниями сжатого воздуха, вырывающегося из сотен дрелей.

Наименьшие хлопоты дежурным доставляли заготовительные цеха и шасси-рамные. В них трудились квалифицированные слесари, жестянщики и сварщики.

В цех окончательной сборки я входил с восторгом и трепетом, как верующий в храм Божий. Здесь было чисто, тихо, светло. Механики — сборщики самолетов считались рабочей аристократией. Дежурных по пустякам не вызывали. Там были свои электрики по самолетам, которые справлялись и с текущим ремонтом подсобного оборудования и электроинструмента.

На высшей ступени рабочей иерархии стояли аэродромные бортмеханики. От них зависела подготовка самолетов к сдаче военному представителю и к заводским летным испытаниям. Руководителем всех бортмехаников был Николай Николаевич Годовиков. О его способности по шуму определять дефекты винтомоторной группы ходили легенды. От дежурных электриков он требовал безотказной работы в ночное время мощных осветителей на открытых стоянках и переносных ламп, с которыми можно дотянуться до любого места внутри самолета.

В течение первых месяцев работы дежурным я постепенно пропитывался культивируемым на заводе духом поклонения технике. Стены цехов были украшены лозунгами: «Техника решает все!», «Технику — в массы», «Каждый рабочий должен быть рационализатором и изобретателем», «Что ты сделал для овладения техникой?». Эти лозунги не оставались пустыми призывами. Они находили живейший отклик в массе рабочей молодежи. Каждое рацпредложение быстро рассматривалось цеховыми комиссиями и, если принималось, поощрялось ощутимыми материальными благами. Были введены книжки «ударников» и «стахановцев», дающие право посещения лучшей столовой, выдавались ордера на приобретение одежды, которую другим способом приобрести было практически невозможно. За особо ценное предложение выдавались и ощутимые денежные премии.