Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны

Я с досадой отметил, что из-за этого длинного разговора упустил случай еще раз полюбоваться Главным Кавказским хребтом. Самолет пошел на снижение, и мы вернулись в «правительственный» салон.

Королев, Келдыш, Рязанский и Тюлин поселились в Симферополе в лучшей гостинице. Когда надо было ехать из города на НИП-10 или возвращаться в гостиницу, Королев приглашал в закрепленную за ним машину Рязанского или Тюлина. По его инициативе полковник Бугаев для президента Академии наук выпросил крымских властей дополнительную машину. Рязанский тоже бы;

свидетелем сцены в самолете, рассказанной Исаевым. Он считал, что еще не скоро Королев и Келдыш смогут ездить в одной машине.

Тем не менее во время всех сеансов связи доклады выслушивались мирно, затем обсуждались детальные планы на следующую предстоящую зону видимости.

Обедали мы обычно всем обществом, никуда не отлучаясь с НИП-10. Жители симферопольской гостиницы говорили, что кормят на НИП-10 куда вкуснее, чем в ресторане. Здесь к нам присоединился Бабакин. За обедом он рассказывал о планах своего молодого КБ по межпланетным автоматам. Королев и Келдыш во время таких бесед вели себя очень заинтересованно. Ничто не напоминало об их размолвке.

При нашем появлении на НИП-10 Богуславский доложил, что на борту все в порядке, но есть предложение для большей уверенности провести вечером сеанс «ложной коррекции». Имелось в виду включить все системы ориентации, но не разрешать запуска КТДУ. Королев и Келдыш предложение поддержали.

Обращаясь ко мне, Королев сказал:

— Борис! Никуда не отлучайся, сядем рядом, будешь мне все объяснять.

Я заготовил на красной миллиметровке расписание сеанса, содержащее перечень команд, подаваемых с Земли, бортовых меток ПВУ и действий бортовых систем.

4 декабря 1965 года в 20 часов 30 минут в зале управления симферопольского НИП-10 при полном сборе всех участников наступила напряженная тишина.

— Евгений Яковлевич! — громко сказал Королев. — Принимайте все руководство сеансами на себя. На нас не обращайте внимания. Только, прошу, отдавайте команды громко и внятно. Я тоже хочу понимать, что происходит.

В 20 часов 47 минут Богуславский объявил:

— Включен передатчик. Начинаем измерение дальности и радиальной скорости.

Я поставил на своем графике первую галочку. Королев подвинул график к себе и потребовал:

— Негромко поясняй!

Команды шли одна за другой. Богуславский объявлял:

— Программа коррекции включена… Есть включение САН… Идет поиск Солнца… Начали поиск Луны… И-100 включен на прогрев… Идет контроль по числам… Идет проверка И-100…

В 22 часа 19 минут:

— Борт выключен… Пошла закрутка…

В 22 часа 42 минуты:

Конец сеанса. Визуально замечаний нет!

Вроде прокачали, — сказал Королев, достал платок и вытер лоб.

Следующая, уже полноценная, коррекция с включением КТДУ 5 декабря тоже прошла «без замечаний», если не считать показательного разноса, который Королев учинил Безвербому и Лидову за незначительный недобор скорости при коррекции. Расчет уставок на коррекцию производили в НИИ-88, НИИ-4, ОПМ. Фактически вся методика расчета была разработана ОПМ, которое считалось полностью «хозяйством» Келдыша. Которая из трех организаций была больше виновата в незначительной ошибке, разобраться было трудно. Но разнос носил такой общественно-показательный характер, что снял на время напряжение, царившее среди участников работы на НИП-10.

Наступила трагическая ночь с шестого на седьмое декабря 1965 года.

Все понимали, что спать не придется при любом исходе. Дружно и рано поужинали и уже в 18.30 участвовали в сеансе связи, в котором в последний раз проверялись все системы, кроме включения КТДУ.

Я снова заготовил на миллиметровке детальное расписание всех операций, привязанных к московскому времени.

В зале управления мельтешило много народу. Тут были непосредственно занятые, «болельщики», не участвующие в работе, и просто переживающие. Появился даже представитель Крымского обкома.

Королев, оценив обстановку, подозвал начальника пункта полковника Бугаева, Рязанского, Богуславского, меня и громко, так чтобы все слышали, объявил:

— Всем, не участвующим в этом сеансе, выйти в соседние комнаты — там будет вся информация. Никаких команд по управлению никто, кроме Богуславского, не подает. Ему мешать запрещаю. Член Госкомиссии Рязанский наблюдает за исполнением этого указания. Полковник Бугаев отвечает за точное исполнение личным составом всех инструкций и проверку всей аппаратуры. Прошу еще раз всех участников убедиться в полной исправности систем. Доклады об исполнении и телеметрические данные не рассусоливать. Говорить коротко и четко. Ясно?

Все было ясно. Сняв пиджак, СП остался в шерстяной рубашке, которую иногда называли королевской формой. Выбрав себе место, он обратился ко мне:

— Садись рядом, клади расписание и негромко будешь комментировать.

Келдыш и Тюлин пристроились за соседним рабочим столом. Богуславский с микрофоном в руке ходил по залу и давал последние указания.

6 декабря 1965 года в 22 часа 30 минут Богуславский, явно волнуясь, почти торжественно среди наступившей тишины отдал команду № 17: