Ракеты и люди

В 1954 году отдел разросся настолько, что, договорившись с Мишиным, мы предложили Королеву преобразовать его в комплекс из трех отделов. Отдел № 5 оставлял за собой разработку систем управления, бортового и наземного электрооборудования, антенн, курирование всех видов радиотехники, бортовой телеметрии и датчиков систем измерений. Вновь создавались конструкторский отдел № 18 с задачей самостоятельной разработки бортовых и наземных приборов и проектно-конструкторский отдел № 4 для разработки всех видов рулевых машин, приводов и других механизмов. Королев потребовал обсуждения структуры и кандидатур на должности начальников этих трех отделов и руководителей основных подразделений в каждом из отделов. Если он лично не очень хорошо знал человека или был в нем не уверен, уговорить его о назначении было невозможно.

В начале 1954 года моим заместителем был назначен Игорь Евгеньевич Юрасов. Он уже прошел до этого хорошую обкатку на исследовательской работе в НИИ-88, но с удовольствием вырвался из бесперспективного теоретизирования и погрузился в кипящий котел наших неотложных дел. Его участие дало мне возможность сократить периоды пребывания на полигоне.

В 1954 году пришли из МВТУ Олег Воропаев и Валентин Муханов. Воропаева я направил в сектор динамики Ветрова. Он не возражал против проектно-теоретической деятельности. Об этом мечтал почти каждый молодой специалист. Вскоре он стал ведущим специалистом королевского ОКБ по динамике ракеты с системой управления. Его отличала способность наглядно представлять внешне сложные явления и находить их внутреннюю простоту. Прошло много лет с тех пор, сменились два главных и два генеральных конструктора, а Воропаев бессменно руководит отделом динамики.

Муханов крайне огорчился, когда я предложил ему работу в конструкторском бюро по рулевым машинам, а не в исследовательской лаборатории. Дело дошло до того, что я дал слово через полгода перевести его из конструкторского отдела, если ему там будет невмоготу. Такой просьбы не последовало. Муханов увлекся расчетом конструкции рулевых машин, оптимизацией их параметров. По сей день он один из ведущих специалистов в этой области. Молодые специалисты с неохотой шли на конструкторскую работу, и мне не раз приходилось прибегать к такому приему: давать слово, что «не понравится – через полгода переведу». Как правило, этим моим обязательством никто не пользовался.

Одним из таких упрямых был и Владимир Сыромятников. Начав с неохотой работы по электроприводам и рулевым машинам под руководством неутомимого Льва Вильницкого, он нашел удачное соединение теории с практикой разработки механизмов сложных конструкций. Двадцать лет спустя кандидат технических наук Сыромятников использует свой опыт для создания андрогинного стыковочного агрегата в знаменитом советско-американском проекте ЭПАС – стыковке космических кораблей «Союз» и «Аполлон». Вскоре после этого Сыромятников защитил докторскую диссертацию, получил признание за рубежом и в 1992 году был избран членом-корреспондентом Международной академии астронавтики.

Везло нам и на талантливых молодых теоретиков. В конце 1953 года Евгений Лебедев, окончив Горьковский университет по специальности «теоретическая механика», получил направление в НИИ-88. Отдел кадров, пристроив его в общежитие, направил в ОКБ-1. Здесь было правило: каждый молодой специалист должен пройти через Королева. Лебедев рассказывал: «Сижу в приемной у Королева. Жду более часа. Секретарша говорит, что у Королева Устинов, можно к нему и не попасть. Рискнула и впустила меня к Мишину. Мишин, разобравшись в моей специальности, отправил к Святославу Лаврову, который в то время замещал начальника проектного отдела Бушуева по расчетно-теоретическим работам. Лавров направил меня к Ветрову, ведавшему проблемами динамики. Ветров предложил мне ознакомиться с отчетом НИИ-4, в котором рассматривались идеи старта ракеты пакетной схемы. Дальше я должен был проанализировать динамику старта ракеты, к тому времени уже имевшей схему и параметры, близкие к будущей межконтинентальной Р-7».

Лебедев, получив ответственное задание, вскоре внес предложение по динамической схеме старта ракеты Р-7, которое во многом определило ее долголетие, на сегодня переваливающее за 35 лет.

И старые обстрелянные кадры, и новые молодые специалисты работали в очень напряженном темпе. Нельзя сказать, что напряжение создавалось каким-либо принуждением сверху. Были контролируемые сроки не всегда реальных графиков, была всяческая критика на партийно-хозяйственных активах и прочее, но не эти обязательные атрибуты того времени определяли настроение в коллективе.