Ракеты и люди

Рано утром меня разбудил телефонный звонок от коменданта города. Он сообщил, что его патруль задержал два «джипа» с американцами, которые неизвестно как ворвались в город и пытались похитить немецких женщин. Те подняли такой крик, что приехал наш патруль, и вот задержанные американцы скандалят в комендатуре. Они объясняют, что эти женщины – жены немецких специалистов, которые должны быть отправлены в Америку.

Я попросил коменданта угостить американцев чаем и папиросами «Казбек» и обещал вскоре приехать.

Разбудил Чижикова, Харчева, велел искать коньяк, хорошую закуску и срочно накрывать стол. Когда я появился в комендатуре, там стоял страшный шум. Четыре американских офицера, крича наперебой, общались с комендантом через двух переводчиков: немец переводил с английского на немецкий, а русский лейтенант с немецкого на русский и обратно.

Я, прежде всего, попросил успокоиться американских друзей и отдохнуть от утомительной работы за столом на вилле Франка, куда я приглашаю их как советский представитель по немецким ракетным специалистам. Последовало «о'кей», и кортеж отправился к нашей вилле.

Чижиков и Харчев не подвели. Когда американцы глянули на стол, их глаза заблестели, все четверо молодых янки расплылись в улыбках и последовали одобрительные восклицания.

После многочисленных тостов американцы серьезно захмелели. Усиленно хлопая друг друга по плечам, мы объяснялись в дружбе и выяснили, что в сентябре-октябре все немецкие специалисты, которых американцы называли преступниками, должны быть отправлены из Витценхаузена через Францию в США. Но у некоторых жены или любовницы остались в советской зоне, в частности в Бляйхероде. Немцы категорически отказываются без них ехать. От имени командования американцы просят, чтобы советская сторона помогла и отдала им этих женщин.

В конце концов мы договорились. Американский представитель должен представить коменданту города бумагу с указанием, каких женщин он желает перевезти из Бляйхероде и окрестностей и к каким именно немецким специалистам. Мы дадим разрешение, но при условии, что каждая из женщин, а тем более если она с детьми, в присутствии нашего офицера добровольно согласится уехать.

Тут же сочинили протокол на русском и английском языках и подписали. В какой мере тексты были идентичны, теперь сказать трудно.

Старший лейтенант Василий Харчев был предоставлен американскому майору для участия в операции. Операция по отправке пяти жен и трех детей прошла после этого мирно, без криков. Харчев объяснил переволновавшимся женщинам, что они не только вольны поступать так, как хотят, но, если им в американской зоне не понравится, советское командование готово хлопотать, чтобы их вернули в Бляйхероде. Что было делать этим женщинам? Ведь здесь они были не коренными жителями, а эвакуированными из Пенемюнде. Их квартирные хозяева будут рады, если они уедут, потому что поселить русских офицеров гораздо выгоднее.

Харчев сразу обзавелся друзьями среди американских офицеров, охраняющих немцев в пограничном Ворбисе и Витценхаузене, знакомыми женщинами, судьбой которых был вправе интересоваться.

Уже через неделю мы получили через новую «женскую» агентуру донесение, что с нами хочет встретиться жена немецкого специалиста фрау Греттруп.

Встреча состоялась вблизи самой границы. Ирмгардт Греттруп – высокая блондинка в спортивно-дорожном светлом костюме – явилась с сыном лет восьми. «На случай неприятностей я объясню, что гуляли и заблудились».

Сразу дала понять, что вопрос решает не муж, а она. Она якобы ненавидела фашизм. Даже подвергалась арестам. Гельмут тоже. Но они хотят знать, что русские им обещают.

Гельмут Греттруп, по ее словам, был заместителем фон Брауна по радиоуправлению ракетами и вообще электрическим системам. Он готов перейти к нам при условии полной свободы. Я сказал, что мне надо получить согласие генерала из Берлина и только после этого мы дадим ответ. Но мы бы предварительно хотели встретиться с господином Греттрупом. Фрау сказала, что надо торопиться, через неделю или две их могут уже отправить в США.

Через три дня, конечно без согласия Берлина, мы осуществили переброску всей семьи: папы, мамы и двух детей Греттрупов.

Греттрупов поселили на отдельной вилле, положили очень высокий по сравнению с другими немцами оклад и продуктовый паек. Но поставили условие: для спокойствия и участия в творческой работе по восстановлению истории ракетной техники у них на вилле будет жить наш специалист полковник Кутейников, хорошо знающий немецкий язык. Основное взаимодействие с советским руководством должно идти через него.

Первый состав и немецкий директорат института не обрадовался такому мероприятию.