Рахат-лукум

- Да, и между прочим нашел. Прошлый раз был действительно праздник. Почему-то только внимания никогда не обращал.

- Да вы, батенька, ханжа. Но на сей раз не ищите. Ни в одном календаре вы не найдете сегодня красного листа. Я, кстати, такой же был, пока не научился все принимать как есть. И обнаружилась странная штука. Многие вещи сразу упорядочились, и даже больше, события стали принимать необходимый мне ход. Вот вы, например, допускаете возможность свершения невероятных на первый взгляд вещей? Правильно. Но вы не в состоянии даже предположить, что можете сами быть инициатором этого, а зря. Очень зря.

- Что вы хотите этим сказать?

- Ради бога, только не удивляйтесь! Он остановился и абсолютно естественно, как ребенок, хлопнул в ладоши.

Сколько себя помню, на этой улице никогда не было света, а тут зажегся. Признаться, я опешил. Никогда не замечал, что здесь установлены фонарные столбы.

- Помните, вы спросили меня, как я догадался, что вы слушали именно Моцарта? А я не знаю. Но вокруг нас много необъяснимого и даже не требующего объяснений. Так что не удивляйтесь если вокруг вас начнут происходить странные вещи. Человек вы необычный, Артем вас сразу почуял. Он посмотрел как-то лукаво и улыбнулся.

- Я не страдаю ксенофилией. И вообще, я жутко консервативен, как во взглядах, так и в поступках.

- Это неправда. Любой нормальный человек ищет "другого": нестандартного, неординарного, непонятного наконец. А уж вы, мой друг, поверьте, и подавно.

Мы ходили по ночным улицам, и я не замечал ни холода, ни времени. У меня возникали странные чувства, которые не с чем было даже сравнить. Этот человек, по сути совсем незнакомый, не был мне никем. Если бы рядом со мной шла любимая женщина, близкий друг или может быть даже брат, я бы по крайней мере знал, что ждать, и что чувствовать, но Степан чудесным образом объединял все это, и поэтому я полностью доверился ему, отчего мгновенно расслабился и на каком-то этапе почти превратился в него. Мне показалось, что я увидел себя его глазами, почувствовал себя его разумом.

Наше общение напоминало сложную игру: шахматы или преферанс, с той лишь разницей, что создавалось впечатление, как будто после каждого хода мы менялись местами или даже, что играешь со своим двойником, чьи действия не вызывают удивления и воспринимаются как нечто должное. Мы разговаривали, и у меня с каждой минутой крепло убеждение, что этого человека я знаю чуть ли не с рождения, как брата-близнеца, которого никогда не видел.

*****

Выстрелы звучали как-то глухо. Неправдоподобно глухо. И если бы не мокрая, прилипающая одежда, я бы подумал, что сплю. Уж очень все было странно. Босой, с каким-то оружием я пробирался вдоль стены полуразрушенного дома.

Только тут появился страх. Он нарастал как снежный ком, заполняя все пространство внутри и, раздуваясь, вылез наружу.

Стоп! Где же начало? Память берет свои истоки с той минуты, когда появился холод. Да. Реальность ощущений придавал почему-то именно холод. Все, вроде, помню: пришел с работы очень поздно, что-то ел, позвонил Степан; потом сразу стена и мокрый холод. Где все остальное? Где промежуток? О чем мы с ним говорили? А откуда он узнал мой телефон?

Господи! О чем я думаю? Мысли хаотично скакали, и я не мог, не то что бы их собрать, поймать хоть одну!

Я посмотрел на ружье. Мне не приходилось держать оружие с Афганистана. Тяжелые воспоминания только-только стали рубцеваться временем, но, видно, память так устроена, что все это никуда не девается и при первой же возможности завладевает разумом. Однако нет худа без добра. Рефлексы подчинили себе сознание, и вместе с этим, подавили страх, который вытеснился за ненадобностью, чтобы не занимать лишнего места и не отнимать времени.

Вцепившиеся в приклад пальцы белели костяшками в непроглядной тьме. Опять раздались выстрелы, теперь уже где-то совсем рядом. Стреляли из полуавтоматической винтовки, а вот оружее в моих руках, было абсолютно мне неизвестно. Но затвор я нашел и, передернув его, медленно пошел вперед.

Где же я все-таки? Я стал нервно озираться. Но определиться мне не дали. Не успев сделать и двух шагов, краем глаза уловил движение мелькнувшей передо мной тени. Раздался выстрел. Что-то грузно упало, и только тут я понял, что стрелял я. Рефлекторно, на звук, почти не целясь.

Тело лежало неподвижно, и нагнувшись, я рассмотрел, что это был Степан. Опустившись на колени, я лихорадочно стал растегивать пуговицы на его груди. На шее висел медальон с именем и группой крови. Я приблизился к его лицу и увидел, что струйка крови стекает по виску и капает на мокрую землю. Из-за его густых волос я сразу не заметил, что попал в голову.

*****

Пробуждение было мучительно долгим и болезненным. Уже проснувшись, но еще не открывая глаз, я стал вспоминать кошмар, который приснился мне ночью. Все тело было мокрым и очень болело. Видно, во сне я сильно потел. Что ж я такое пил вечером? Заставив себя сесть, я окончательно прогнал сон.