Рахиль

«Послушайте, – повторяла она. – Эй, вы! Вы, что же, меня не слышите? Я с вами ведь говорю. Идите сюда. Ну что вы такой глухой!»

Я ткнул себя пальцем в грудь и сделал большие глаза.

«Да, да, – закивала она. – Идите сюда скорее».

Потом, размышляя об этом событии, я понял, что она выбрала меня из-за костюма. Отсутствие военного кителя делало меня в ее глазах как бы не совсем мужчиной. Не вполне тем, кого надо стесняться. И значит, мне можно было доверять.

«Что это у вас на щеке? – сказала она, когда я склонил к ней голову. – Царапина? Вы что, дрались?»

«Нет, просто на входе… там слишком тесно…»

«Ну, хорошо, – перебила она меня. – Это неважно. Вы можете мне помочь? Послушайте, вы ведь не из академии?»

В ее голосе вдруг зазвучала тревога, но я поспешил ее успокоить:

«Нет, нет, я здесь случайно. То есть не я, а нас двое».

«Вы с девушкой?»

«Да нет. Вы все не так понимаете. Просто…»

«Неважно, – она махнула рукой. – Если вы не с девушкой, то мне нужна ваша помощь. Вы ведь согласны?»

Она разговаривала со мной тоном учительницы. Что-то в этом тоне напоминало мне Любу, но эта девушка и вполовину не была так красива, как моя Рахиль.

«Лия была слаба глазами, а Рахиль была красива станом и красива лицем».

«Что вы молчите? Поможете мне или нет?»

«Да, конечно. А что нужно сделать?»

«Прижмитесь ко мне сзади».

«Ага, – сказал я. – То есть прижаться?»

Мы помолчали некоторое время.

«Ну да, – наконец, сказала она. – Вы что, не понимаете?»

«Тут музыка слишком громкая. Мне кажется, я вас неправильно понял».

«Я говорю вам – при-жми-тесь!»

Последнее слово она проговорила по слогам. Чтобы я разобрал.

«Но мне как-то неловко…»

«Что вы говорите? Я вас не слышу. Слишком громкая музыка. Вы можете прижаться сзади ко мне?»

Я на секунду выпрямился и покрутил головой в поисках Гоши-Жорика. Он, конечно, говорил мне в больнице, что здесь будет много цып, но о том, что они так решительны, разговора у нас с ним не было.

Девушка нетерпеливо дернула меня за рукав, и я снова склонился к ней.

«У меня сзади на платье отлетела пуговица, – сказала она. – Я не могу идти к выходу и держать все это рукой. Слишком заметно. Прижмитесь ко мне, как будто танцуете «летку-енку», и мы дойдем до двери. Вы ведь знаете, как танцевать «летку-енку?»

«Но это не «летка-енка», – сказал я. – Это вальс «На сопках Маньчжурии».

«Неважно. Слушайте, какой вы привередливый! Я же не говорю вам – «танцуйте». Я говорю – «как будто танцуйте». Вы прямо такой буквоед. Никто ведь не просит вас брыкать ногами. Как вас зовут?»

«Слава».

«Очень приятно, Слава. Меня зовут Вера. Итак, вы готовы? Сейчас я поднимусь. На счет «три» делаете шаг мне за спину, и мы начинаем движение. Договорились? Кивните мне».

Я кивнул.

«Раз, два, три».

Она вскочила, и я, как оловянный солдатик, шагнул ей за спину.

«Хорошо, – сказала она. – Теперь пошли. И-и… раз-два-три, раз-два-три…»

Она отсчитывала ритм, как учитель танцев, а я старался не слишком сильно прижиматься к ее спине. Платье на ней было настолько тонким, что я не мог поручиться за нечувствительность некоторых моих собственных частей тела. Я хоть и являл собой вот уже несколько дней олицетворенный образ страдания, но не мог же отвечать за все человечество в том виде, в каком оно произошло от обезьяны. По мысли великого естествоиспытателя и путешественника Чарльза Дарвина.

Когда испытание моего естества и наше путешествие до двери уже подходило к концу, у нас на пути возникло неожиданное препятствие. Это был мой бывший однокурсник, который оказался здесь неизвестно каким образом и, как и я, был одет в гражданский костюм.

«Здорово, Койфман! – сказал он, хлопая меня по плечу, но уставившись на мою спутницу. – Сколько лет, сколько зим! Как дела? Познакомишь со своей девушкой?»

«Ты знаешь, мне сейчас некогда, – сказал я. – Давай как-нибудь в другой раз. Я сейчас немного занят».

К тому же я не помнил его имени. Он учился в другой группе.

«А почему вы так странно танцуете? – спросил он. – Это что, такой новый танец?»

«Да, – сказал я, начиная слегка покачиваться за спиной сохранявшей молчание Веры. – Мы – стиляги. Это очень стильно, чувак. Штатский танец».

«А я ни разу не видел. Научишь?»

«Конечно. Встаешь как на «летку-енку», а танцуешь как вальс. Паровозиком. Чем больше людей, тем лучше».

«Клево, – сказал он, мигом подхватывая мой тон. – Слушай, ты, говорят, в психбольнице работаешь? У меня проблемы с военкоматом. Сделаешь справку?»

«Мы долго так будем стоять? – возмутилась наконец Вера. – Один шаг до двери!»

«Прости, чувак, – сказал я. – Нам хилять пора. А насчет справки – заходи. Не проблема».

Я назвал ему адрес больницы и готов был уже сделать этот последний шаг, но меня вдруг кто-то резко схватил за локоть.

«А чего это гражданские к нашим девушкам пристают? – крикнул высокий белобрысый курсант, нависая надо мной и стараясь привлечь внимание остальных военных. – Не положено так прижиматься. А ну, отпусти ее!»