Раксис

— Правильно понимаешь! — сказала она. — Был здесь когда-то славный, очень добрый, не от мира сего император Флав. Это была его любимая башня, и он устроил там лабораторию. Он же первый сообразил, что соседство вашего мира можно использовать. Он отправил к вам своих шпионов, наказав им собирать доступную техническую информацию и сманивать лучшие умы. Потом он открыл университет и взял его на баланс государства… Он вообще много чего сделал, но главная его страсть была запираться в этой башне и проводить различные опыты. Именно он однажды запустил в Хранилище Арпонис и развалил замок Хальмстем, чем впоследствии очень гордился. А незадолго до своей смерти учудил кое-что похуже — с помощью таинственной установки, которую собрал в своей лаборатории, он вырастил из окружавших город холмов эти горы. Тут уж Совет не выдержал и заставил его подписать отречение. С тех пор императора у нас выбирают, столицу перенесли, башню закрыли и опечатали. Во-от… Такая вот история!

Она бросила на него быстрый взгляд и взяла под руку. Вытянув шею, Сашка заглянул ей в лицо.

— Ты ничего специально не опустила?

Лилия неопределенно повела плечом.

— Вроде нет… Ну ладно, ладно! — сказала она, поняв, что ей не отвертеться. — Город в самом деле уничтожил твой отец, или так говорят. Только без него ведь не было бы меня! У самого дедушки Джокера, какой бы он ни был старый и мудрый, нужных знаний просто нет. Их нет ни у кого, даже у этого бандита Хавелока. Кроме твоего отца — он эксперт.

Горные пики на горизонте медленно погружались в густые темные облака. «А ведь это мои тучки, — подумал Сашка. — Их несет с юга…»

— Ладно, — сказал он, тяжело вздохнув. — Пойдем, поговорим с этим экспертом.

— 21 —

Прежде, чем снять со стены факел, Сашка задержался и оглянулся на сноп солнечного света, проникавшего в зал. Выход из башни остался позади, а под ногами зияло квадратное отверстие, в которое уходила винтовая лестница с железными перилами.

Как объяснила Лилия, это был вход в лабораторию чудака-императора. Только вот спускаться туда Сашке не хотелось, хотя сама Лилия уже стояла внизу и терпеливо ждала его, задрав голову. Добравшись до нее, он пробурчал, едва успев оглядеться:

— Совершенно адское освещение. Трудно было провести электричество?

Коридор был узкий, с высоченным потолком, и свет факелов терялся, не достигая его.

— Можно было, — сказала Лилия. — Но решили оставить как есть.

— М-да? — хмыкнул Сашка. — Тогда что же это за лаборатория такая?

Лилия хихикнула:

— Сейчас увидишь, только не пугайся! Мне самой стало не по себе, когда я увидела это.

Подняв повыше факел, она пошла вперед. Сашка двинулся следом, бормоча:

— Ваш император — просто клад для психоаналитика, это ж надо было творить в такой обстановке! Здесь одни коридоры и залы, и всё темное, хоть глаз выколи. Говоришь, мой папаня тут восемнадцать лет сидит? Я сейчас разрыдаюсь. Хотя не стану, потому что на его месте я бы скорее разбил палатку. Или дом построил, деревьев-то сколько!

Они прошли пару десятков шагов и повернули за угол.

— Император Флав выбрал это место для пущей безопасности, — сказала Лилия. — У него увлечения были исключительно травмоопасные, а он был дядька ответственный.

— Ну-ну, — сказал Сашка. — Интересные тут понятия об ответственности: людей в капусту рубят, города с лица земли сносят. Нескучно живете!

Тут он замер, едва не прикусив себе язык. Лилия рассмеялась:

— Ага! А я что говорила!

Она отошла в сторону, давая Сашке дорогу. Перед ними была толстая дверь, обитая медными листами с заклепками величиной в чайное блюдце. Дверь была наполовину открыта. Из просторного помещения за ней, освещенного множеством факелов, доносился возбужденный голос Андрея, тихий — Маши и еще чей-то ясный, уверенный в себе и незнакомый.

С бешено колотящимся сердцем Сашка шагнул вперед. Этот голос мог принадлежать только тому узнику, кто, по общему мнению, являлся его отцом. Но его еще надо было разглядеть среди мешанины разноцветных стеклянных трубок, колб, реторт и пробирок, в изобилии поблескивающих отовсюду.

Создавалось впечатление, что содержимое сразу нескольких кабинетов химии разместили на двух длинных массивных металлических столах по обеим сторонам прямоугольной комнаты, а затем все емкости соединили между собой в нечто совершенно непостижимое.

За железными дверями широких тумб правого стола вились слабые языки пламени, превратив тем самым стол в подобие кухонной плиты. Судя по шильдикам с выбитыми на них цифрами, для каждого куба, колбы и реторты был определен свой температурный режим.

Между столами был метровой ширины проход, в конце которого виднелась еще одна дверь, куда более серьезная, безо всяких заклепок, из сплошного металла. И без каких-либо замочных скважин и задвижек, с едва заметной щелью по периметру, указывавшей на то, что это была дверь, а не стена.