RAL (СИ)

Так или иначе, но жизнь шла своим чередом, и в рутине Черен всегда находила что-то чарующее. Она любила стабильность всей душой и всегда тянулась к ней: так часто рушились планы и топтались надежды, что за счастье казалось, если ничего не происходит.

Стоило только войти хоть в какой-то режим, как Черен уже цеплялась за него руками и ногами, страшась потерять.

— Тебе не очень этот наряд, — Минхо бросил недовольный взгляд на самое обычное платье в горошек, которое Черен не глядя вытащила из шкафа. Они собирались на прогулку к реке Хан, дресс кода на этот случай не существовало, главное — удобно.

— А что с ним не так? — Черен придирчиво рассматривала себя в зеркале, не находя в образе ничего неприятного. Простое синее платье в классический мелкий белый горох длиной на две ладони выше колена казалось беспроигрышным вариантом. В нем сочеталась простота кроя и все же некоторый намек на игривость — нашлись бы те, кто сказал, что оно слишком короткое.

— Ноги в нем как-то не очень выглядят, на мой взгляд, — Минхо застегивал пуговицы на рубашке и в сторону Черен даже не смотрел. — Толстит тебя, если честно. Надень что-то другое, выглядишь глупо.

Черен стояла с широко открытыми глазами и лишь растерянно хлопала ресницами, глядя как Минхо как ни в чем не бывало продолжает собираться. На языке вертелись резкие, ехидные ответы, которыми хотелось одарить незадачливого парня. Колкое слово уже было готово вылететь из ее рта, как вдруг Черен вспомнила, что Минхо, вообще-то, просто так никого не оскорбляет, а вот правду-матку рубит часто, к месту и не очень. Может быть он и не собирался ее обижать, и она действительно выглядит плохо? Платье на самом деле короткое, а она в последнее время совсем перестала следить за рационом, получив вместе с компанией Минхо еще и регулярное питание в придачу. Неудивительно, если и впрямь пополнела.

Взглянув на себе по-новому в отражении зеркала, Черен с сожалением заметила, что ткань и вправду на бедрах натянулась больше, чем стоило бы, не спасал даже расклешенный фасон. И как она сама не заметила, что ей эта тряпка совсем не к лицу?

Уже с большим вниманием она принялась перебирать вещи в своем гардеробе, не зная, на чем остановиться, чтобы скрыть отяжелевшую фигуру.

— Ты долго еще возиться собираешься? — раздраженный голос Минхо вывел ее из тяжких раздумий. — Мы никуда не успеем, если ты так и продолжишь гипнотизировать взглядом вещи. Давай быстрее.

— Я не знаю, что надеть! — в отчаянии всплеснула руками Черен. — Это ты виноват!

— Не я каждый вечер по три кимбапа в одно лицо лупил, — фыркнул Минхо, — ты там точно не беременная, а?

Черен почти задохнулась от возмущения и обиды. Сжав руки в кулаки и существенно покраснев, она направилась в сторону невозмутимого Ли, пыхтя как паровоз.

— Ой только не надо сцен, — скривился Минхо, — не обязательно орать каждый раз, как тебя что-то не устраивает. На, держи, — он бросил в нее модным спортивным костюмом оверсайз, который сам ей недавно и купил, — в этом ты будешь выглядеть замечательно. Я тебя на улице подожду, пожалуй.

Черен не успела выплюнуть ему в лицо оскорбление, пощечину или хотя бы тот самый костюм, что он для нее выбрал. Она не успела ничего сказать, как он уже испарился из квартиры. Слезы непрошено наворачивались на глаза и она просто молча застыла у зеркала, сжимая в руках вещи. Это не была их первая размолвка, но, казалось, какая-то черта была пересечена конкретно в этот момент.

Она могла пойти многими путями: послать Минхо нахуй и потом простить его; послать Минхо нахуй, долго дуться и все равно простить его (ведь из-за таких мелочей не расстаются); просто дуться на него весь день, наверняка испортив выходной; забить и сделать вид, что ничего не произошло и хорошо провести время.

Взвесив все «за» и «против», Черен остановилась на последнем варианте.

***

Заводить новые контакты никогда не было тем, что давалось ей легко и безболезненно. Черен плохо понимала других людей и при первом знакомстве, как правило, производила не лучшее впечатление. Если только не выжимала из себя совершенно другую личность. Ту, которая помогала ей пережить поездки в отчий дом, ту, которая помогала заполучить работу, ту, которую однажды полюбил Субин и ту, которую любили другие мужчины до него.

Черен всю жизнь носила маски, иначе бы не оказалась там, где она была сейчас, а жила бы в своем родном, милом сердцу, но таком провинциальном городке.

Идеально ходить в чужой коже не получалось: то тут, то там проглядывали истинные черты характера и манеры. По большей части свою в некотором роде хамскую и по большой степени взрывную натуру Черен успешно скрывала, но вот с Минхо и Хенджином она несколько раз открывалась, о чем потом с одной стороны жалела, а с другой стороны ей было очень интересно: а примут ли ее такой, а вызовет ли отторжение?

На удивление, никто не собирался убегать от нее сверкая пятками за случайно (и не очень случайно) вырвавшийся мат или скверную шутку.