Ралей. Джентльмен что надо

— Марта говорила мне, что на Рождество в полночь все животные становятся на колени. Но это неправда, папа, в прошлое Рождество я до поздней ночи не спал, чтобы самому убедиться в этом, — сказал Уолтер.

— Не думаю, чтобы животные имели хоть какое-то представление о времени, — сказал Ралей, — однако это забавно.

— Это то же самое, что рассказ о том, как двумя рыбами и пятью хлебами накормили пять тысяч человек, — очень серьезно заявил Уолтер, — я в это никогда не мог поверить.

Ралей рассмеялся, а Лиз кинула на него недовольный взгляд.

— Что за дурацкие разговоры в рождественский вечер, — сказала она. — Ты должен верить, что Бог может сделать все.

— Тогда он мог бы поставить животных на колени.

— С какой стати? Может, он сознавал, как нехорошо и глупо с твоей стороны так поздно не спать, и поэтому не позволил им опуститься на колени. А сейчас займись своим ужином и перестань болтать.

Лорд Комптон обратился к хозяину:

— Странную вещь я услышал перед самым нашим отъездом. Строго между нами, но меня торжественно заверили, что Харингтон, крестник королевы, отправил шотландскому Якову рождественский подарок, лампу с надписью: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» [39] Подходящая надпись, но самое замечательное в ней то, чьими устами она была вымолвлена.

— Вора, — улыбаясь, сказал Кобхэм.

— Это ужасно, — сказал Ралей, — ее величество ведь еще даже не слегла в постель. Что бы она сделала, если бы услышала это?

— Ничего. Ей не до этого. Кроме того, нечего нам дожидаться, пока трон опустеет. Об этом мы и хотим потолковать с вами.

— Это будет концом эры, и мне очень жаль королеву. Таких, как она, уже не будет.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ДВОР В ХЭМПТОНЕ. МАРТ 1603 ГОДА

Скипетр и корону

Пора отбросить в сторону.

Они с лопатой и косой

Сравняются во прахе, под землей.

Несмотря на холода и собственную, все возрастающую слабость, королева повелела двору отправиться в Хэмптон, а сама поместилась в двух хорошо протопленных комнатах, откуда Ралей когда-то вытащил ее на прогулку в парк. Оглядываясь назад, на тот далекий день, Елизавета думала, что тогда она была еще молодой и здоровой женщиной. Хотя и с трудом, ее величество еще могла передвигаться. Индейские порошки больше не помогали ей, потому что Елизавета все больше и больше увлекалась ими. Она не могла принимать пищу и иногда сидела целый час за столом, обхватив руками бокал с вином, и затем отставляла его в сторону нетронутым.

Ее болезнь пробудила нездоровый интерес к ней, и старые непристойные байки свободно гуляли по дворцу. Например: она родила Лестеру дочь, и теперь та замужем за французским принцем и будет претендовать на трон. Или: ее сын от Ралея был задушен при рождении тут же, в Хэмптоне. Или: Беркли и Уолсингем поимели удовольствие с ней и не требовали никакого вознаграждения за это. Но даже если до нее и доходило что-то из этих сплетен, она не подавала виду: никто не был повешен, никого за уши не пригвоздили к позорному столбу, никому не отрубили руки. Погруженная в меланхолию, вызволить из которой ее никто не мог, королева готовилась к смерти. Все думали, что она уже никогда не покинет своих апартаментов, но в один прекрасный день, когда под порывами ветра дым вздымался над огнем в каминах и колыхались гобелены на стенах, одна из фрейлин прошептала другой:

— Как она?

— Умирает, — ответила другая.

Елизавета встала.

— Я вовсе не умираю, бесстыдницы. Как вы посмели сказать такое?

— Да нет, ваше величество, не вы. Это графиня Ноттингем умирает.

— Графиня? О, леди Хоуард. Почему мне ничего не сказали? Если в такую дьявольскую погоду мне слишком холодно, чтобы выйти наружу, так, значит, со мной можно обращаться как с умалишенной? Притащите мне еще одну шаль. И, вы там, притащите сюда еще и мужчину. Лучше Ралея, если найдете его. Он, наверное, изнывает возле своей поблекшей женушки, но поищите его. Да поскорей.

Срочно призванный Ралей отложил небольшую книжку меланхолической поэзии, которую читал, и поспешил к королеве. Слова одного из четверостиший поэмы, которую он впервые читал в этот день, застряли у него в голове и преследовали его.

О, смертные! Дано вам в жизни сей
Смотреть, как я лежу здесь, рыцарь прежних битв;
Венчает все — и процветание, и спесь -
Наш смертный час, своим путем прибыв.
А вслед ему спускается тьма тьмы,
И звон колоколов к вечерне кличет всех.

Проходя по галереям под порывами ледяного ветра, он подумал, что королева прожила долгую жизнь, но ничего утешительного не было в этой мысли.

Королева приветствовала своего фаворита словами:

— Вот до чего я докатилась, Уолтер, — приходится просить, чтобы мне подали руку. Проведи меня к леди Хоуард. Мне сказали, что она умирает.