Ралей. Джентльмен что надо

— Я бы лапал на испанцев в районе реки Ориноко. Индейцы там сослужили бы нам хорошую службу. В девяносто пятом году, имея в своем распоряжении всего двести человек, я разгромил испанцев и их город на Тринидаде. Испанцы набрали тогда рекрутов из местных индейцев, но те при первом же выстреле развернулись и стали сражаться на нашей стороне. И они сделают то же самое, особенно если там буду я.

— Почему? — Яков с неприязнью посмотрел на этого головореза.

— Я знаю их, и они знают меня и верят мне. Я приложил немалые усилия, чтобы оставить незапятнанным свое имя в их памяти. Я постоянно получаю известия от капитанов кораблей, которые побывали у берегов Ориноко. Индейцы до сих пор не забыли меня.

— Ну да, — сказал Яков. — Поворачиваем назад.

— Я бы за свой счет взял с собой две тысячи людей, — продолжал Ралей, пока они разворачивались и легким галопом направлялись в Виндзор. — И если я получу ваше дозволение, я возглавлю отряд. Это было бы блестящим началом вашего царствования.

— Об этом нужно подумать всерьез.

— Это нельзя откладывать в долгий ящик. Испанцы не ожидают столь скорого нашего выступления, и это сыграет нам на руку.

Яков промолчал. Он возвращался в замок вполне удовлетворенный. Этот Ралей оказался как раз таким, каким ему представили его приближенные: скандалист, готовый всю страну втравить в войну из собственных необузданных амбиций; хвастун, нахал — ему бы только диктовать свою волю королям, — и ведь за все время всего один раз обратился к нему, королю, «ваше величество». Яков сравнил его с Сесилом — существом учтивым, хотя и болезненным, подобострастным, пусть и уродливым. Вот он — его человек.

Король Англии с трудом спешился с лошади и пошел держать совет с Сесилом. И государственный секретарь, ныне злейший враг Ралея, отпустил ему, возможно, самый грандиозный за всю его жизнь комплимент.

— Арестуйте сначала Кобхэма, — посоветовал он королю, — он выдаст сэра Уолтера. От самого Ралея мы не добьемся ровным счетом ничего.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ ТАУЭР. 1604 ГОД

Сэр Джон Пейтон, комендант Тауэра, человек с большим, толстым животом и очень доброй душой, заметил, что Ралей в первые дни после своего ареста грустит непомерно, и решил пригласить его к себе на ужин. Никому от этого хуже не будет, решил он: Ралей еще только дожидался суда, его еще ни в чем не обвинили и не вынесли никакого приговора. И, исходя из собственного опыта, он подумал, что хороший ужин приободрит арестанта. Комендант заказал суп из угрей, рыбу калкан, приготовленную в белом вине, жареных утят, яблочный соус и огромный пирог из разных фруктов, покрытый шоколадом и разными кондитерскими изделиями. Он спустился в свой подвал и вернулся с четырьмя пропыленными бутылками, две из которых держал под мышками; в них было крепкое белое сладкое «Малмси», чудесное Канарское и драгоценное красное вино из Опорто. Когда комендант взглянул на накрытый стол, он подумал, что такое зрелище утешило бы его и на пороге могилы, а ему до этого еще, слава Богу, далеко. Садясь за ломившийся от яств стол, он снял с себя ремень, расстегнул камзол и с удовольствием отметил про себя, что и сэр Уолтер сделал то же.

— Боюсь, я буду плохим гостем, — заметил Ралей, — человек, у которого тяжело на сердце, вряд ли составит приятную компанию вам.

— Не стоит так легко поддаваться отчаянию, — возразил добряк, погружая свою ложку в тарелку с супом. — Насколько я знаю, против вас есть только свидетельство лорда Кобхэма, а слушать его не всякий будет.

— Король и Роберт Сесил будут слушать то, что они хотят услышать, впрочем, как все мы. И про себя они уже приговорили меня. А иначе зачем было отнимать у меня все монополии, принадлежавшие мне, и место губернатора Джерси?

— Это место они отдали мне, — сказал Пейтон, смеясь. — Вы, наверное, не знали этого. Я вовсе не добивался этой должности, поверьте, — добавил он, вновь посерьезнев.

— Даже если бы вы добивались ее, я не стал бы корить вас за это. В нашем мире каждый человек старается только ради самого себя, Пейтон. Желаю вам счастья на острове. Между прочим, прекрасное местечко.

— Мне так и сказали. Только, боюсь, я не справлюсь с его управлением.

— Ничего подобного. Однако постарайтесь с самого начала произвести впечатление на публику: по случаю каждого общественного мероприятия выходите в лучшей вашей одежде. Они ведь наполовину французы и любят всякую показуху. А в остальном жизнь там идет сама собой: правление на острове полуфеодальное, вдаваться в его особенности вам нет нужды. Мне это не понадобилось, правда, я недолго там правил. Если не считать неожиданных, яростных междоусобиц, народ там мирный, очень симпатичный.

Неожиданная мысль пришла Ралею в голову, с такой остротой напомнив ему о его былых чаяниях и о нынешней беспомощности, что прежде чем высказаться, он выпил до дна свой бокал вина.