Ралли (ЛП)

Я уставилась на него.

— Сейчас? — спросил он, с набитым ртом.

— Да, сейчас. Ты чувствуешь, как это пахнет? Это отвратительно.

Он нахмурился, прожевывая и проглотив кусок.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Извини? Я потею, когда играю в футбол и тренируюсь два раза в день. Ничего не могу с этим поделать.

— Нет, но ты же мог не оставлять свои пропотевшие вещи в стиральной машине, чтобы они испортились.

— Я забыл. Это была гребаная ошибка, ясно?

— Ясно. — Я подняла руки.

Снова ссора. Мы постоянно ссорились. Казалось, что каждый спор возникает из ниоткуда. Только что мы были в порядке, вежливы, а потом — бум. Теперь он был зол, а я раздражена, и я не хотела продолжать в том же духе.

Почему мы не могли просто поладить, как несколько недель назад? Почему все так сложилось? Он перестал приходить в кафе. Я скучала по тем временам. Мы почти не разговаривали во время его визитов, но, по крайней мере, это было приятно.

Он откусил еще кусок от своего сэндвича, такой большой, что у него раздулись щеки. С набитым ртом он не мог говорить. Мы не могли ссориться. Может, в этом и был смысл. Может, мне тоже стоит начать есть больше.

Он вышел из кухни сердитыми шагами, пронесся мимо меня в прачечную. Затем послышался звук захлопывающейся крышки стиральной машины и льющейся воды.

— Оставь свои вещи, — сказал он, когда вернулся. — Я загружу их, когда мои будут готовы через час.

— Хорошо. — Я вздохнула и направилась к лестнице. Но не успела я скрыться в своей комнате, как открылась входная дверь и вошел Маверик.

На его лице была улыбка. Она исчезла в тот момент, когда он заметил меня в своем доме.

У меня не было иллюзий, что какая-то часть этого места принадлежит мне.

— Привет. — Его взгляд переместился на кухню, и он вздернул подбородок, глядя на Раша. — Привет.

— Что случилось? — спросил Раш.

— Ничего. Пока вы оба здесь, мне нужны чеки за аренду. Завтра я отнесу их в офис. Я уже получил чек от Эрика.

— Я выпишу его сегодня вечером, — сказал Раш.

— Могу я дать тебе наличные?

Он пожал плечами и закрыл дверь.

— Наличные подойдут.

Я подошла к обеденному столу и рюкзаку, который оставила внизу, когда занималась раньше. Как бы я ни хотела, чтобы в моей комнате был письменный стол, чтобы мне не приходилось проводить внизу ни минуты, я не стала покупать мебель, пока не узнаю, где буду жить.

Мой бумажник лежал в переднем кармане, поэтому я достала его вместе с деньгами, которые получила после обналичивания зарплаты на прошлой неделе. Достав триста долларов, я протянула их Маверику.

— Держи.

Он взял их, разложил веером три банкноты и моргнул.

— А остальные семьдесят пять?

Подождите. Остальные семьдесят пять?

Раш сказал мне, что до того, как я въехала, их арендная плата составляла четыреста долларов за комнату. Итого — тысяча двести. Со мной, четвертым соседом, это было по триста долларов на каждого. Именно столько я заплатила ему за прошлый месяц.

— Маверик, — отрезал Раш, — арендная плата Фэй составляет триста долларов. Я же тебе говорил.

Арендная плата Фэй. То есть, у меня все было по-другому.

На кухне Раш скрестил руки на груди и свирепо уставился на Мава.

— Сколько стоит арендная плата, Маверик? — спросила я его, не отрывая взгляда от Раша.

— Всего полторы тысячи в месяц, — сказал Мав.

Я полезла в бумажник и вытащила еще сотню.

— Вот.

— У меня нет мелочи. — Мав забрал деньги.

— Оставь их себе, — сказала я, затем повернулась и побежала вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

— Черт возьми, Мав, — рявкнул Раш.

— Я забыл, ладно? Извини.

— Конечно, ты забыл, — сказал Раш, и я скорее почувствовала, чем услышал, как его шаги раздались по дому, чтобы последовать за мной.

Но я продолжала двигаться, пока не достигла порога своей комнаты. Одной рукой я схватилась за дверь и рванула ее назад, ожидая, что она захлопнется. Но вместо этого она отскочила от высокого мужчины, который был явно быстрее меня.

— Арендная плата составляет триста долларов, — сказал Раш.

Я развернулась, указывая на свою грудь.

— Моя арендная плата.

— Да. — Он упер кулаки в бока. — Твоя арендная плата составляет триста долларов.

— А твоя?

Его челюсть задвигалась, но он промолчал.

— Я так и думала. — Я фыркнул. — Все, о чем я просила, — это чтобы ты не относился ко мне по-особому. Но мы продолжаем этот разговор снова и снова.

— Это не благотворительность.

— Чушь собачья.

— Это семьдесят пять баксов. — Он протянул руки. — Ну и что? Позволь мне помочь.

Нет. Никогда. Я должна была сама встать на ноги. Потому что, в конце концов, это всегда буду я. И этот малыш.

Его пристальный взгляд встретился с моим, пока мы смотрели друг на друга. Между его бровями пролегла морщинка, и он нахмурился еще сильнее. Он сжал челюсти, и уголки его губ стали острее, чем ножи.

У него была великолепная челюсть. Несколько месяцев назад вечером я с удовольствием приложила ладонь к ее краю, чтобы почувствовать, как она изгибается под моей кожей.

Мысль о том, что мы делали той ночью, о том, что я прикасалась к нему, вызвала у меня румянец на щеках, и, черт возьми, я первая не выдержала и опустила глаза в пол.