Рам и Гау. Повесть об обезьянолюдях

Но на этот раз ему повезло: есть больше не хотелось. Рам некоторое время забавлялся: разбивал и разбрасывал всё новые раковины, а под конец развалился и незаметно заснул на мягкой траве, пузатый и лохматый, точно маленький смешной медвежонок. Он спал так крепко, что даже не услышал, как женщины собрались уходить. Они уже подняли на руки детей, но вдруг тихий звук, точно шипенье змеи, заставил их остановиться. Женщины сжали в руках дубинки…

Однако тревога оказалась напрасной: из-за кустов вынырнул молодой Ик, славившийся быстрым бегом. Несколько коротких звуков, взмах руки — и женщины поняли: охотники нашли стадо оленей, их надо загнать на обрыв, тогда в испуге они разобьются, падая вниз на речные камни. Свежее горячее мясо, истекающее кровью, ещё лучше ракушек! И женщины радостно поспешили за Иком. Рама никто не позвал, никто о нём не вспомнил.

Ик вёл женщин уверенно, точно шёл по протоптанной тропинке с отметками. Они бежали долго и бесшумно, не выказывая никаких признаков усталости. Наконец Ик остановился. За кустами, не видимые неопытному глазу, ждали охотники орды. Их было недостаточно, чтобы как следует окружить стадо оленей, поэтому они и вызвали женщин.

Вскоре дикие крики огласили лес. Вся орда подхватила этот ужасный вой. Олени заметались в испуге! Крики неслись с трёх сторон, оставался только путь к реке, и обезумевшее от ужаса стадо понеслось туда. Передние пытались задержаться на крутом обрыве, но задние, не видя края, напирали. В несколько минут всё было кончено: олени ринулись с утёса, разбиваясь внизу о прибрежные камни.

Раздались вопли торжества, и люди, как обезьяны, начали спускаться по крутому склону вниз, стараясь скорее добраться до лежащей на камнях добычи. Мужчины были голоднее и злее женщин, с самого утра они, не зная передышки, охотились на крупного зверя. Теперь они кричали от радости: мяса было много, гораздо больше, чем им требовалось. Но это не беда, лишь бы не слишком мало.

Пиршество было в разгаре, когда к нему присоединились и матери, тащившие детей. Они не нуждались в проводниках, звериное чутьё уверенно провело их по лесу.

Овладев богатой добычей, орда оставалась около неё, пока хватало пищи, потом отправлялась на новые поиски.

Опьянённые дымящимся мясом, люди пировали. Гау тоже резал, жевал и глотал огромные куски. Однако наморщенный лоб показывал: его занимает ещё что-то, кроме еды. Солнце перевалило за полдень, и уже явственно ощущался вечерний холод. Можно было расположиться на ночлег тут же, на ближних деревьях или на выступе скалы, удобном для защиты от зверей, но Гау вдруг так ясно представил яркие языки пламени на поляне… Он не понимал, что костёр мог за целый день угаснуть без пищи, он представлял себе его горящим и всем телом стремился к весёлому теплу.

И вот с резким криком Гау вскочил на ноги и взмахнул рукой. Это был привычный сигнал к походу, и ему всегда повиновались беспрекословно. Но поход — это поиски пищи, а чего же искать сейчас, когда все рты жуют и руки по локоть засунуты в мясо? Наморщенные лбы, оскаленные челюсти, сдержанное глухое рычанье ясно показывали: орда готова взбунтоваться. Но Гау крикнул ещё повелительнее, взмахнул дубиной. За ним поднялась страшная фигура Урра, волосы на его голове и плечах взъерошились, точно грива. Урр молча, без рыка, оскалил зубы, сверкнули клыки. Медленно перекатывая тяжёлый камень в страшных ручищах, он поводил маленькими горящими глазами, точно спрашивал: «С кого начинать?». Люди поднялись взбешённые, не сводя глаз с кусков мяса, покрывающих берег. И тут случилось непонятное: Гау криками и жестами приказал им взять мясо с собой. Нести куда-то мясо, когда его можно съесть тут?

Люди недоумевали. Но воля к сопротивлению была сломлена. В пологом месте берега они выбрались наверх и, нагруженные, потрусили по лесу вслед за непонятным вожаком.

Гау тоже перекинул через плечо четверть жирного оленя, придерживая его рукой, вооружённой камнем. Палицу он нёс в правой руке.

Глава 3

Рам проснулся не скоро. Испуганный тишиной, он вскочил, кинулся за излучину ручья и завыл от страха. Но, увидев, что его покинули, тотчас умолк. Он твёрдо усвоил закон — не подавать голоса, чтобы не приманить врага.

Первым движением Рама было бежать, догонять орду, но обоняние подсказывало, что женщины ушли давно, бежать одному по лесу, полному опасностей, жутко. Холод заставил его вспомнить поляну и ярко горящий, приятно согревающий огонь. Поэтому вторым движением мальчика было бежать к костру. Наморщив лоб и оскалив зубы, Рам поднял с земли крепкую палку, напился из ручья, припадая ртом к прозрачной влаге, встал, не вытирая воды, струившейся с подбородка, и окаменел… Перед ним на кольцах хвоста, как на подставке, качалась большая змея! Её маленькие злые глаза смотрели не мигая.