Рама Явленный

Макс, никогда еще не выходивший из зоны обитания людей, обильно усеивал свою речь чертями, дерьмом и другими излюбленными словечками… Эпонина требовала, чтобы он изгнал их из своего лексикона еще до рождения ребенка. Макс встревожился за Эпонину, когда на первой же остановке после ворот в их повозку забрались разнообразные существа, а четверо новоприбывших сразу обступили Эпонину, чтобы изучить специальное «сиденье», которое октопауки устроили для нее в тележке. Макс стоял на страже возле жены, держась за один из вертикальных поручней, разбросанных по десятиметровой повозке.

Пару этих новых пассажиров можно было назвать «полосатыми крабами»; восьминогие красно-желтые создания были ростом с Никки, их округлые тела покрывал твердый панцирь, вперед выдавались жуткого вида клешни. Они немедленно начали тереть усиками-антеннами одну из ног Эпонины, выступавшую из-под платья. Простое любопытство… но странное ощущение и необычный облик инопланетян заставили Эпонину отдернуться. Арчи, стоявший возле Эпонины с другой стороны, быстро опустил вниз щупальце и мягко оттолкнул обоих инопланетян. Тогда один из полосатых крабов поднялся на четыре задние ноги и, щелкнув клешнями перед носом Эпонины, заговорил, в явном раздражении шевеля вибрирующими антеннами. И буквально через миг октопаук парой щупалец извлек негодующего краба из повозки и оставил снаружи.

Эта сцена резко изменила настроение всех людей. Арчи давал объяснения Максу и Эпонине, Элли переводила (Макс слишком волновался, чтобы обратиться к услугам автоматического транслятора). Близнецы жались к Наи, а Никки тянулась к деду, просясь на руки.

— Эти существа не слишком умны, — проговорил Арчи, обращаясь к своим друзьям-людям, — но мы в значительной мере сумели смягчить их агрессивные наклонности. Создание, которое мне пришлось выдворить из повозки, неоднократно причиняло нам хлопоты. Оптимизатор, отвечающий за этот вид, уже пометил его — может быть, вы заметили — двумя небольшими зелеными пятнами на задней части панциря… и очередная выходка, безусловно, окончится терминацией.

Когда Элли закончила переводить, люди принялись методически разглядывать остальных инопланетян, соседствующих с ними, — не найдется ли еще кто с зелеными пятнышками. Удостоверившись, что всех остальных инопланетян можно считать безопасными, взрослые несколько расслабились.

— А что говорил этот краб? — спросил Ричард у Арчи, когда транспорт остановился в очередной раз.

— Поза угрозы, — ответил Арчи, — обычная у животных с ограниченным интеллектом… а его усики-антенны издали грубое ругательство, практически лишенное информации.

Повозка ехала по улице еще восемь-десять ниллетов, за это время она дважды остановилась, чтобы принять новых пассажиров: полдюжины октопауков и около двадцати созданий, представлявших пять различных видов. Четверо небесно-голубых созданий с полусферическими макушками, покрытыми дрожащей мозгоподобной субстанцией, сидели на корточках напротив Ричарда, все еще не выпускавшего Никки. Все восемь узловатых антенн, переплетаясь, тянулись к Никки, словно бы они хотели что-то сообщить. Когда девочка чуть шевельнула ножками, усики быстро втянулись назад в странную массу, из которой состояли тела инопланетных созданий.

К этому времени повозка наполнилась. Создание, которого людям еще не приходилось видеть (Макс метко окрестил его польской сосиской), с длинным носом и шестью короткими ножками, полезло по вертикальному стержню и двумя передними ногами потянулось к маленькому рюкзачку Наи. Джеми вмешался прежде, чем Наи или рюкзачку могли быть причинены какие-нибудь повреждения, тем не менее Галилей сильно ударил сосиску, сбив ее с поручня. Он утверждал — ему показалось, что пухлое создание готовится вновь ухватить рюкзачок. Существо забилось в угол подальше от Галилея, опасливо поглядывая на него одним глазом.

— Эй, парень, веди себя поосторожней, — ухмыльнулся Макс, взлохматив волосы мальчишки, — а то октопауки и тебе поставят на попу зеленые пятнышки.

Вдоль улицы выстроились одно- и двухэтажные здания, как правило, разрисованные ослепительными геометрическими узорами. Гирлянды и венки из ярких цветов и листьев обрамляли дверные проемы и украшали крыши. На стене, принадлежавшей, по словам Геркулеса, главному госпиталю, располагалась огромная прямоугольная фреска четырех метров в высоту и двадцати в длину, на ней октопауки-врачи лечили больных — не только своего собственного вида, но и других многочисленных обитателей Изумрудного города.

Повозка слегка замедлила ход и начала подъем. Она пересекла мост в несколько сотен метров длиной, протянувшийся над широкой рекой или каналом: водную гладь бороздили лодки, внизу, под водой, резвились октопауки и еще какие-то неизвестные создания. Арчи объяснил, что они въезжают в сердце Изумрудного города, где происходят все главные церемонии и где живут и работают «наиболее значительные» оптимизаторы.

— Вон там, — проговорил он, указывая на восьмиугольное сооружение около тридцати метров высотой, — располагаются наша библиотека и информационный центр.