Рама II. Сад Рамы. Рама явленный

В последний раз я с трепетом оглядывала Раму, далеко внизу буроватым пятнышком посреди замерзшего моря виднелся приютивший нас остров. Рога на юге были видны отсюда как никогда четко. Удивительные длинные сооружения, поддерживаемые опорами, на которых уместился бы целый земной город, указывали на север.

Когда наш кораблик стронулся с места, я ощутила странное волнение. В конце концов, Рама тринадцать лет был моим домом. Здесь я родила пятерых детей, достигла зрелости и еще могла бы стать такой, какой всегда мечтала быть.

На раздумья времени было очень мало. Как только наш транспорт изменил форму, он буквально за несколько минут достиг противоположной ступицы. Менее чем через час нас перегрузили в космический транспорт. Мы оставили Раму. Я знала, что нам не вернуться сюда, и вытирала слезы, когда транспорт стал удаляться от станции.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ В УЗЛЕ

1

Николь танцевала вальс с Генри. Они были молоды и влюблены. Огромный бальный зал наполняла дивная музыка, ритмично двигались пары. Николь в своем длинном белом платье выглядела просто ослепительно. Генри глядел ей прямо в глаза и прижимал к груди, но при этом она ощущала себя совершенно свободной.

Отец стоял среди людей, толпившихся возле стен. Он прислонился к высокой колонне, футов на двадцать вздымавшейся над его головой к сводчатому потолку. Он улыбался и махал ей, а Николь танцевала в объятиях своего принца.

Казалось, вальс никогда не закончится. И когда прозвучала последняя нота, Генри, не выпуская ее рук, сказал, что хочет спросить о чем-то очень важном. И в этот момент отец прикоснулся к спине Николь. «Пойдем, — шепнул он, — пора, уже очень поздно».

Николь присела в реверансе перед принцем. Генри с неохотой выпустил ее руки. «Завтра, — сказал он. — Мы поговорим завтра». И послал ей воздушный поцелуй.

Солнце уже садилось, когда Николь вышла наружу. «Седан» отца поджидал ее. Мгновение спустя она оказалась на шоссе возле Луары уже в блузке и джинсах. Теперь она была много моложе, кажется, ей было четырнадцать, и отец гнал машину быстрее обычного. «Лучше не опаздывать, — проговорил он.

— Представление начинается в восемь часов».

Перед ними высился Шато-д'Юссэ, этот замок со своими башенками и шпилями вдохновил создателя Спящей Красавицы. Он находился в нескольких километрах от Бовуа — вниз по течению реки — и всегда был одним из любимых мест ее отца.

Каждый год в этот день здесь давали представление, инсценируя историю Спящей Красавицы. Пьер и Николь их не пропускали. И каждый раз Николь отчаянно надеялась, что уж на этот раз Аврора избежит укола коварного веретена, которое вот-вот погрузит ее в забвение. И плакала, когда Прекрасный Принц своим поцелуем пробуждал героиню от глубокого сна, подобного смерти.

Спектакль окончился, публика разошлась. Николь поднималась по круглым ступеням, что вели к башне, где предположительно погрузилась в забвение истинная Спящая Красавица. Девушка легко бежала по ступеням, опередив отца.

Комната Авроры оказалась как раз за длинным окном. Задержав дыхание, Николь разглядывала пышное убранство — кровать под балдахином, богатые резные шкафы. Вся спальня была белой. Само великолепие. Николь взглянула на спящую девушку и охнула. Там посреди кровати лежала она сама… Николь, облаченная в белое платье!

Сердце Николь отчаянно колотилось — она услышала, как отворилась дверь и чьи-то шаги направились к ней. Николь, не открывала глаз, пока его пахнущее мятой дыхание не коснулось ее лица. Наконец-то! — взволнованно подумала она. И он нежно поцеловал ее в губы. Николь казалось, будто ее несет самое мягкое из облаков. Всюду звучала музыка. Открыв глаза, она увидела улыбающееся лицо Генри — в каких-то сантиметрах от собственного. И она протянула руки навстречу ему, и он ответил страстным поцелуем, каким мужчина должен одаривать женщину.

И губы Николь ответили, ничего не скрывая; поцелуй говорил — вся она принадлежит ему. Но он отодвинулся. Ее собственный принц нахмурился. Он показал на ее лицо, медленно попятился и покинул комнату.

Она уже заплакала, когда сон ее нарушил далекий звук. Открылась дверь, впуская в комнату свет. Николь заморгала и сощурилась. Сложные, весьма тонкие пластиковые пружинки, только что охватывавшие ее тело, поспешно вытягивались в тросы по каждую сторону матраса, на котором она спала.

Николь пробуждалась очень медленно. Яркий сон не отпускал ее. Но горечь не оставила ее вместе со сном. Она попыталась справиться с отчаянием, напомнив себе, что это сновидение ничем не соответствовало реальности.

— Ты намереваешься целый день лежать здесь? — ее собственная дочь Кэти, спавшая по левую сторону от Николь, уже поднялась и склонилась над ней.

Николь улыбнулась.

— Нет, — ответила она. — Но скажу честно, голова у меня просто кругом идет. Я видела такой сон… Сколько же мы проспали на этот раз?

— Пять недель без одного дня, — раздался голос Симоны с другой стороны. Старшая дочь сидела, деловито расчесывая слежавшиеся за долгий срок волосы.

Николь глянула на часы (Симона была права) и села, зевая.