Рама II. Сад Рамы. Рама явленный

— Не вам решать, молодая леди, — блеснув глазами, ответил второй, — какие вопросы нам следует задавать. Кажется, вы просто не понимаете всей серьезности вашего положения. Вам предъявлено тяжкое обвинение, и свободу вам гарантирует лишь добросовестное сотрудничество с нами.

— Так в чем же меня обвиняют? — спросила Элли. — Хотелось бы узнать… Мне еще не приводилось быть преступницей.

— В прямой государственной измене, — ответил первый. — А также в оказании преднамеренной помощи врагу после объявления войны.

— Какой-то абсурд! — возмутилась Элли, тем не менее она испугалась. — Я даже не представляю, о чем вы говорите.

— Или вы станете отрицать, что, пребывая у инопланетян, без всяких стеснений сообщали им сведения о Новом Эдеме, которые могли быть использованы в военных целях?

— Конечно, я делала это, — Элли нервно усмехнулась. — Я рассказала им о нашей колонии все, что могла. И они отвечали взаимностью. Октопауки предоставили всю интересовавшую меня информацию.

Следователи старательно писали. «Как же они такими выросли? — вдруг подумала Элли. — Как можно из улыбающегося и любопытного ребенка сделать враждебного ко всему и злобного взрослого? Виновата в этом наследственность или среда?»

— Видите ли, джентльмены, — проговорила Элли, выслушав следующий вопрос, — дело явно складывается не в мою пользу. Мне бы хотелось взять перерыв и все продумать. Быть может, даже сделать кое-какие заметки, прежде чем мы встретимся вновь… Я готовилась к совершенно другому разговору… не столь напряженному.

Следователи согласились предоставить перерыв. Элли по коридору вернулась в комнату, где с Никки оставалась правительственная сиделка.

— Вы можете уйти, миссис Адаме, у нас перерыв на обед.

Никки заметила озабоченное выражение на лице Элли.

— Мамочка, там тебя не обидели? — спросила она.

Элли улыбнулась.

— Обидели, Никки, — согласилась она, — действительно обидели.

Завершив последний круг ежедневного обхода по подвалу, Ричард направился к умывальнику в уголке комнаты. Он остановился у стола» чтобы выпить воды. Арчи замер без движения на полу позади матраса Ричарда.

— Доброе утро, — сказал Ричард, вытирая пот кусочком ткани. — Ты готов к завтраку?

— Я не голоден, — ответил цветовыми полосами октопаук.

— Но тебе же надо что-то съесть, — приветливо проговорил Ричард. — Не спорю — пища ужасная, но на одной воде не проживешь.

Арчи молчал, не шевелясь. Уже несколько дней, израсходовав запас баррикана, октопаук основательно приуныл. Ричард не мог отвлечь Арчи привычными темами и уже начал тревожиться за здоровье октопаука. Насыпав в чашку зерно, Ричард полил его водой и поднес своему другу.

— Вот, может быть съешь немного?

Арчи приподнял пару щупалец и взял чашку. Как только он приступил к еде, из щели вырвалась ярко-оранжевая полоса, пробежавшая до половины щупалец, прежде чем угаснуть.

— Не понял, — отозвался Ричард.

— Эмоциональное выражение, — ответ Арчи сопровождался беспорядочными цветовыми пятнами.

Ричард улыбнулся.

— О'кей. Какого же рода эмоции ты выражаешь?

После долгой паузы Арчи сумел сделать полосы более ровными.

— По-моему, вы называете это депрессией, — сказал октопаук.

— Так вот что бывает, когда заканчивается баррикан? — спросил Ричард.

Арчи не отвечал. Вернувшись к столу, Ричард положил себе каши, а потом опустился возле Арчи на пол.

— Расскажи мне о том, как ты себя чувствуешь, — негромко произнес он. — Ведь больше нам все равно делать нечего.

Судя по течению вещества в линзе Арчи, Ричард понял, что октопаук внимательно изучает его. Он успел проглотить несколько ложек своего завтрака, когда Арчи заговорил…

— В нашем обществе сексуально созревающие молодые самцы и самки отделяются от всех остальных и помещаются в чрезвычайно благоприятную обстановку, где за ними приглядывают личности, уже прошедшие этот процесс. Их переживания есть кому выслушивать. Им говорят, что все новые и сложные эмоции, которые они испытывают, являются совершенно нормальными при таком переходе. Теперь я понял, зачем необходимо столь пристальное внимание.

Арчи умолк на миг, и Ричард улыбнулся, выражая симпатию.

— За последние несколько дней, — продолжал октопаук, — впервые с той поры, когда я был совсем еще юнцом, мои эмоции не покорились власти моего мозга. Во время подготовки будущие оптимизаторы узнают, как важно принимать решение, тщательно просеяв все имеющиеся факты и отбросив любые предрассудки, которые могут оказаться следствием личной эмоциональной реакции. Но столь интенсивным чувствам, обуревающим меня в настоящий момент, пренебречь просто невозможно.

Ричард расхохотался.

— Только не пойми меня неправильно, Арчи. Я вовсе не думаю осмеивать тебя, но все то, что непривычно для октопаука, люди ощущают постоянно. Очень немногие из нас умеют владеть своими эмоциями в той мере, в какой хотелось бы… Быть может, только теперь ты впервые имеешь возможность по-настоящему понять нас…