Рама II. Сад Рамы. Рама явленный

— Как я говорила тебе с самого начала, — ответила Элли, — этот холодный рационализм — не важно, верны его результаты или нет, — не может стать единственным аргументом. А ты не подумала, какая потеря ждет меня, Бенджи, Никки и всех остальных? И наша скорбь лишь усилится, поскольку смерти можно было избежать…

— Элли, я вернулась сюда, чтобы попрощаться с тобой и со всеми остальными и еще, чтобы уговорить вас не печалиться обо мне… Посмотри на октопауков: они не скорбят…

— Мама, — перебила ее Элли, борясь со слезами, — мы не октопауки, мы — люди… мы скорбим… горюем, когда умирает любимый. Да, мы знаем, что смерть неизбежна и что она является частью универсальной схемы, но тем не менее мы плачем, ощущаем острую боль…

Элли помедлила на миг.

— Мама, или ты забыла, как чувствовала себя после гибели отца и Кэти? На тебя страшно было смотреть.

Николь медленно глотнула, поглядела на свою дочь. «Я знала, что это будет нелегко, — подумала она. — Быть может, мне не следовало возвращаться назад… Наверное, надо было просто попросить Орла сказать всем, что я умерла от сердечного приступа».

— Я знаю, что ты расстроилась, — негромко проговорила Элли, — обнаружив инопланетного робота, который заменил тебя в семье Майкла и Симоны… но не стоит переигрывать. Рано или поздно их дети и внуки узнают, что реальную Николь де Жарден-Уэйкфилд заменить невозможно.

Николь вздохнула. Она чувствовала, что проигрывает сражение.

— Я сказала тебе, Элли, что для меня нет места в семье Майкла и Симоны. Но не нужно утверждать, что моя реакция на другую Николь является единственной и даже главной причиной такого решения.

Николь ощущала утомление. Прежде чем отправиться спать, она намеревалась сперва переговорить с Элли, затем с Бенджи, а потом с остальными. Но разговор с Элли оказался куда труднее, чем она ожидала. «Но хорошо ли ты подумала? — спросила Николь себя. — Неужели ты реально рассчитывала на то, что Элли скажет: ага, мама, великолепно, ты очень умно поступаешь? Жаль, конечно, что тебя больше не будет, но я полностью тебя понимаю».

В дверь комнаты постучали. Когда она отворилась, за ней оказался Орел.

— Я не помешал? — осведомился инопланетянин.

Николь улыбнулась.

— Полагаю, мы созрели для небольшого перерыва, — проговорила она.

Извинившись, Элли отправилась мыться, а Орел подошел к Николь.

— Ну, как дела? — спросил он, нагибаясь к креслу.

— Не так уж здорово, — ответила Николь.

— Я решил зайти, чтобы сказать тебе — просьба о посещений Модуля Познания одобрена. Но при одном условии: все, о чем ты говорила мне в челноке, должно остаться неизменным…

Николь просветлела.

— Хорошо. Теперь мне остается только призвать отвагу и закончить все, что я затеяла.

Орел похлопал ее по спине.

— Ты сумеешь это сделать. Ты самый необычный человек из всех, с кем мы встречались.

Голова Бенджи покоилась на ее груди. Николь лежала на спине, одной рукой обхватив сына за плечи. «Вот какова последняя ночь моей жизни», — думала она, погружаясь в сон. Легкий страх прикоснулся к телу, она отогнала его. «Я не боюсь смерти, — сказала Николь себе, — что в ней может быть страшного после всего, что я уже пережила».

Посещение Орла укрепило, ее. Когда разговор с Элли возобновился, Николь признала справедливость всех соображений дочери, сказала, что ни в коем случае не хочет расстраивать друзей и семью, но тем не менее не отказывается от своего решения. Обращаясь к Элли, она заметила, что, когда ее не станет, у них с Бенджи, а отчасти и у всех остальных появится возможность подрасти, избавившись от авторитета, с которым всегда приходилось считаться.

Элли назвала Николь упрямой старухой и заявила, что при всей своей любви и уважении все же попытается поддержать мать в немногие остающиеся часы. Элли также спросила, не собирается ли Николь каким-нибудь образом ускорить свою смерть. Николь рассмеялась и сказала дочери, что никаких дополнительных мер не потребуется, поскольку Орел заверил, что без медикаментов ее сердце откажет через несколько часов.

Разговор с Бенджи оказался не столь трудным. Элли вызвалась помочь с объяснениями, и Николь приняла ее предложение. Бенджи знал, что матери его плохо, однако ему не говорили о том, что медицина инопланетян может ее исцелить. Элли заверила Бенджи, что Макс, Эпонина, Никки, Кеплер, Мариус и Мария не оставят его. Из всех остальных лишь у Эпонины глаза наполнились слезами, когда Николь объявила семье о своем решении. Макс сказал, что его это в общем-то не удивляет. Мария чуточку опечалилась, узнав, что более не увидит женщину, которая спасла ей жизнь. Кеплер, Мариус и даже Никки просто не знали, что говорить, а потому молчали.