Рамаяна

С этими словами она посадила Бхарату, преданного брату, к себе на колени и обняла его могучерукого, давая волю своему горю.

Скорбя, великодушный царевич, обезумев от страданий, чувствовал себя на грани обморока. Заикаясь, он произнес несколько несвязных слов. Все время вздыхая, вне себя, он лежал на полу, в горе не замечая, как проходит ночь.

Глава 76. Погребальные церемонии царя Дашаратхи

Бхарата, сын Кайкейи пребывал в горе, когда к нему обратился Васиштха, самый красноречивый из аскетов:

— Довольно предаваться скорби; будь счастлив, о царевич великой славы, пришло тебе время совершить торжественные ритуалы погребения царя!

Бхарата, зная свой долг, низко поклонился и стал готовиться к обряду.

Он извлек тело царя Дашаратхи с золотистым лицом из земли, где оно лежало в масле и казалось спящим, поместил его на великолепное ложе, украшенное всеми видами драгоценных камней и, преисполненный горя, сказал отцу:

— О великий царь, что ты сделал, накануне моего возвращения, изгнав добродетельного Раму и доблестного Лакшману? Куда ты ушел, о великий монарх, покинув своих подданных, скорбящих в разлуке с Рамой, львом среди людей благословенной судьбы? Кто обеспечит безопасность и мир твоих подданных в этом городе, когда ты удалился на небеса, а Рама ушел в лес, о дорогой отец? Земля овдовела, о царь; она утратила свое сияние; город кажется ночью без луны.

Видя терзания Бхараты, к нему обратился Васиштха, великий муни:

— О доблестный царевич, без промедления и ропота, соверши положенные погребальные обряды по ушедшему царю!

— Быть тому! — отвечал Бхарата и, послушный воле Васиштхи, тут же созвал со всех сторон священнослужителей с их помощниками и мудрецов.

За пределами агньягары священнослужители и их слуги согласно ритуалу развели огонь для того индры среди людей. Затем слуги, положив тело царя на носилки, с удрученными лицами, плача, вынесли его; люди, разбрасывая золото, серебро и одежды всех видов шли перед царем, тогда как другие собирали сандал, сладкий алоэ и различные ароматные травы, а также груды деревьев шаралы, ведадару и падмака, чтобы устроить погребальный костер. Приблизившись туда, где лежал царь, ритвиджи предложили сандал, стебли водяной лилии, сладкие корни и благовония и, вылив в огонь масло, начали читать молчаливые молитвы; после этого певцы стали читать Сама-веду, как это указывают писания.

Женщины из дворцовых покоев покинули город в паланкинах и на колесницах согласно занимаемому положению, сопровождаемые престарелыми стражниками; священники, окружавшие царский погребальный костер, велели им идти слева от себя, и женщины, охваченные горем, шли вслед за Каушальей.

Лишь только они сошли со своих колесниц на берега реки Сараю, раздались их душераздирающие крики.

Совершив водный ритуал, жены монарха, а также советники и священнослужители вместе с Бхаратой вернулись в город, глаза их тонули в слезах. В течение десяти последующих дней глубокого траура они спали на земле.

Глава 77. Горе Бхараты и Шатругхны

Спустя десять дней царевич, превозмогая горе, приготовился к дальнейшим церемониям и раздал брахманам золото, драгоценности, лущеный рис, бесчисленные стада коз, серебро, коров, слуг и служанок, колесницы и просторные дома. На тринадцатый день на рассвете длиннорукий воин Бхарата, разбитый горем, излил свою скорбь и, представ на очистительной церемонии у погребального костра, голосом полным печали, сказал:

— О отец мой, изгнав Раму в лес, которого всегда считал моим спутником, сам ты покинул меня, оставив без поддержки! Куда ты ушел, о дорогой отец, о мой царь, покинув Каушалью? Она осталась без защитника, потому что ее опорой был Рама!

Глядя на пламя погребального костра с пеплом побелевших костей, где сгорело тело его отца, он упал на землю, громко крича и теряя сознание. Видя несчастного царевича, в рыданиях лежащего на земле, словно великое знамя индры, которое необходимо поднять, все советники бросились помочь этому чистосердечному царевичу, как прежде риши помогли Яяти, упавшему с небес, когда истощился запас его благочестия.

Шатругхна, видя Бхарату во власти горя, взывающего к отцу, тоже без чувств упал наземь, и словно утратив разум, вне себя, вспоминая все добро, содеянное для него отцом, погрузился в океан печали, навлеченной Мантхарой, в котором подобно крокодилу плавала Кайкейи, безвозвратно теряя все дарованные прежде благословения.

— О дорогой отец, — кричал он, — куда ты ушел, покинув своего нежного и юного сына, которого ты так любил? Кто теперь позаботится о нашей пище, питье, одежде и украшениях? О великодушный и добродетельный монарх, почему земля не раскололась, лишившись знаменитого государя? Отец мой вернулся на небеса, а Рама ушел в лес, как теперь мне жить? Я брошусь в огонь! Без отца и брата не могу вернуться в Айодхью, которой правил Икшваку и которую теперь покинул. Я буду жить в хижине!