Рамиль

Мотаю головой в Ленину сторону и слышу, как Аленка обреченно почти бесшумно выдыхает.

— Рамиииль…

— Яяя… — жалко тянет Игорек, пытаясь подобрать челюсть, — Мыыы….

— Мы просто поссорились! — встревает Лена, дергая меня за локоть и переводя внимание на себя, — И вообще это НЕ ТВОЁ дело.

— Он тебя оскорбил! Ты ему это спустишь? — рычу, чувствуя, как гневом заливает по самую крышечку, — У тебя что? Память рыбки Дори?

— А по- моему меня оскорбляешь сейчас ТЫ, Керефов! — яростно шипит Елена Сергеевна, сверкая колдовскими зелеными глазами. Я прям подвисаю…

— И унижаешь! — продолжает припечатывать меня блондинистый ангел мщения.

— Да, — оживает Игорек, и как-то даже приосанивается, — Не смей так кхазговакхивать с моей девушкой!

— Не лезь, блин! — орем с Леной на него одновременно.

И тут до меня доходит. Он её сейчас СВОЕЙ девушкой назвал, а она…не возражает…Значит, пока я там думал звонить или нет, она с картавым мирилась? И трахалась…наверно. А я тут…Во рту собирается противная горечь и хочется смачно сплюнуть. Желательно прямо на туфли этому уроду. Вот только Лена не поймёт…

— Лен? — сам до конца не понимаю, о чем спрашиваю.

Алена затихает и виновато смотрит на меня блестящими влажными глазами. И теперь я почти уверен, что они не только за ручку держались. Это неожиданно очень болезненное открытие. Такое, что хочется картавому руки с мясом вырвать, и не только руки…Но…Не заставил же он её…Сама…После меня.

— Лен, — повторяю, как идиот. Почему при ней у меня язык вечно чуть что в одно место засовывается.

— Уйди, пожалуйста, Рам, правда, — тихо просит Елена Сергеевна, часто заморгав и отвернувшись. Обнимает себя за предплечья, ежась будто от холода. А мне её встряхнуть хочется, чтобы одумалась. Выбить всю эту дурь! С чего она вообще решила, что вот такой вот ей нужен! Вот такой, а не…

— Я сама разберусь. Уйди, — говорит Лена твердо, поджимая губы, а потом тише и жалобно так, — Пожалуйста…

Ничего сказать не могу. Только киваю. Лицо горит, будто у доски опозорился. Хочет- пусть…Её жизнь. Хоть с картавым, хоть с шепелявым. По боку. НЕ МОЁ дело.

Тру руками лицо, чувствуя прожигающий взгляд на своей спине. Офигеть…Она точно с ним спала. Точно.

— Пап, у меня там дела в студии срочно появились, я поеду, — наклоняюсь к отцу и тихо говорю ему на ухо.

— Что никак без тебя? — хмурится недовольно батя.

— Да, никак.

— Ну, — отец вздыхает, почесывая затылок, — Ладно, давай тогда.

— Да, — вспоминаю в последний момент, — Я там Ратмиру щенка Були подарил. Ты уж перед Анной меня прикроешь, ладно? Мирка клялся, что сам гулять будет.

— Вот ты… — у бати даже слов не находится выразить своё возмущение, что с ним бывает не часто.

И я, воспользовавшись его замешательством, быстро исчезаю. В голове дым.

Ну и к черту тебя, Алена, трись дальше со своим картавым.

Я повторяю себе эту фразу всю следующую неделю как мантру на завтрак, обед и ужин, добавляя к ней флегматичные размышления, а трахает ли её картавый прямо сейчас. А на восьмой день получаю от Лены СМС:

Рам, привет. Надо встретиться. Срочно.

* * *

Когда я захожу в "Рибай" на Казанской, Елена уже сидит на одном из темно-коричневых кожаных диванов. Вскидывает вверх руку, махнув и одарив меня напряженной улыбкой. Напряженной и деловой. Мда, на свидание не тянет. Теперь уж точно. Не то, чтобы я рассчитывал, но…Я просто представить не могу, зачем я ей понадобился. Если ей студия нужна, то она давно туда как к себе домой и без моего разрешения ходит, а так…Надеюсь, она не решила начать петь. Фирменное Акунинское завывание не смогу продать даже я…

— Привет, Лен, — сажусь напротив, цепко вбирая её образ.

Обычно мы целуемся как подружки в щёчку, но после того, как я её целовал в совсем другие места, подобный жест мне кажется откровенным издевательством. Алена похоже со мной согласна и слегка розовеет, произнося "здравствуй". Эта её суперспособность краснеть разными градациями… Это так…Кадык непроизвольно дергается, рамиль- младший пробуждается от спячки, а мне приходится расставить ноги пошире и усесться поудобней. Повисает неловкая пауза, потому что мы тупо пялимся друг на друга, и сейчас нам не мешает никакой бесячий Игорь. У Лены подрагивают подкрашенные ресницы, расширяются зрачки и чуть приоткрываются губы, делая нижнюю полнее, нежный румянец проступает на фарфоровой коже, и тонкая голубая венка на шее…бьётся. Алена, блин…

— Лен, — и молчу. Дебил. Добавь уже хоть что-то! Во рту собирается вязкая слюна, никак не связанная с нахождением в ресторане.

— Да, — эхом отзывается Акунина и вроде как тоже продолжать не планирует.

— Здравствуйте, вы уже выбрали?

Чёрт. Одновременно вздрагиваем и переводим взгляды на улыбающегося во все тридцать два официанта.

— Да, салат с печеной свеклой и имбирный чай, пожалуйста, — откашливается Елена Сергеевна, отводя от меня свои зеленые глаза.

— А как же любимые десять чашек кофе? — хмыкаю, открывая меню. Обстановка ощутимо разрядилась, и я могу нормально дышать, а не как только что пришедший к финишу марафонец. И даже подшучивать. Над ней.