Ранчо

«Любишь кататься – люби и саночки возить», – втолковывала она ему когда-то. Пьянящая слава обязательно приносит похмелье. Когда газеты – впервые после их свадьбы – вылили на нее очередной ушат помоев, припомнив всех ее прежних приятелей, она обмолвилась об уходе со сцены. Тог-. да муж настоял, чтобы она оставила эти мысли. Он полагал, что ей будет скучно сидеть без дела. Она предложила: «Давай все бросим и заведем лучше ребенка». Но где там! Ему нравилось иметь жену-звезду. Поэтому она осталась звездой и по-прежнему подвергалась нападкам, выслушивала угрозы и выступала ответчицей в суде. Она отказывалась нанимать постоянного телохранителя и прибегала к услугам охраны, только когда появлялась на приемах во взятых напрокат драгоценностях.

– Так где же газета? – снова спросил он, приступив к яичнице и поглядывая на нее. Выражение Таниных глаз сразу ему подсказало, что дело неладно. – Что случилось?

– Ничего, – безразлично ответила она, наливая себе кофе.

– Перестань, Таня. – Он уже не на шутку встревожился. – На твоем лице все написано. При такой игре «Оскара» тебе не видать.

Она грустно улыбнулась и обреченно опустила плечи. Все равно новость от него не скрыть. Просто ей не хотелось портить ему настроение за завтраком. Она молча подала мужу газету и стала наблюдать за ним. Вначале напряглись его лицо и шея, затем, молча дочитав статью, он отложил газету и поднял на нее потухшие глаза.

– Это выльется в кругленькую сумму. Я слышал, что иски о сексуальных домогательствах стали выгодным бизнесом. – Тони произнес эти слова бесстрастным тоном, но она видела, как муж рассержен. – Что ты ему наговорила? – Он впился в нее взглядом.

Таня была ошеломлена этим вопросом:

– Что я ему наговорила?! Ты спятил! Неужели принимаешь этот бред на веру? Я сообщила ему, где студия и когда я должна быть на репетиции. Больше ни единого слова! Как ты вообще смеешь задавать мне такие вопросы? – В ее глазах появились слезы.

Тони смущенно заерзал и поставил чашку с кофе на стол.

– Просто хотел узнать, не сказала ли ты чего-нибудь такого, на чем он может выстроить свое обвинение, только и всего. Ведь этот парень столько всего наплел!

– Все они много плетут, – грустно ответила она, не сводя с Тони взгляда. – Этот ничем не отличается от остальных. Его, как и предшественников, обуяли алчность и зависть. Увидел деньги – и захотел запустить в них лапы. Решил, что сможет меня смутить и заставить раскошелиться, чтобы он соизволил заткнуться.

Она через все это прошла не один раз. Ей предъявляли иски и за дискриминацию, и за незаконное увольнение, и за нарушения ярм приобретении недвижимости, и за виновность в несчастных случаях с бывшими сотрудниками. Все истцы надеялись погреть руки. Это давно стало обычным делом и в Голливуде, и других местах, но всякий раз, когда это случалось, ответчик испытывал горькое чувство. Муж понимал, откуда дует ветер, но Таня отказывалась привыкать к этой мерзости. Да и он не мог с этим свыкнуться и твердил, что это плохо отражается на детях, семье, превращает его в объект насмешек и дает пищу для обвинений его первой жене. Зачем ему все это? Таня отлично изучила реакцию Тонн на подобные скандалы. Сначала он клялся, что ему наплевать, потом начинал все больше беспокоиться и в конце концов вместе с адвокатами оказывал на нее давление, чтобы дело кончилось миром. Причем вел себя как пострадавшая сторона. Потом, заставив ее расплатиться и немного выждав, он радовал ее своим прощением. Все это, естественно, не доставляло ей ни малейшего удовольствия.

– Ты собираешься заплатить ему отступное? – озабоченно спросил Тони.

– Я еще не говорила со своим адвокатом, – ответила она недовольно. – Как и ты, я только что прочла эту чушь в газете.

– Если бы год назад, выгоняя его, ты действовала с умом, этого бы не случилось, – заметил он у двери, надевая пиджак.

– Ничего подобного! Ты прекрасно знаешь, как это делается. Мы все это уже проходили. Просто плата за славу. Хоть на уши встань, все равно клеветы не избежишь. – Таня всегда была так осторожна, даже щепетильна, но никому не приходило в голову воздать ей за это хвалу. Никогда не отличалась неразборчивостью в связях, не буянила, не употребляла наркотиков, не третировала своих сотрудников, не пьянствовала в общественных местах. Но при всех ее стараниях она вела жизнь, попросту подразумевавшую дикие поползновения со всех сторон, которым неискушенная публика склонна верить. Иногда им верил даже Тони.

– Прямо на знаю, чего еще от тебя ожидать! – рассерженно бросил он. Муж всегда твердил, что она ставит его в неловкое положение. Развернувшись на каблуках, он покинул кухню. Через минуту она услышала, как отъезжает от дома его машина.

Как только Тони уехал, она позвонила Беннету Пирсону, своему адвокату, но тот встретил ее звонок извинениями: они получили бумаги только вчера, под конец дня, и не успели поставить ее в известность.