Ранчо «Каменный столб»

И, ничем не упоминая о своем участии в побеге юноши, Рамзай рассказал шкиперу всю историю с Хуаном. Он присочинил только то, что фирма намерена снять сцену побега в том виде, как она произойдет, возле самой лечебницы, а Ван-Рихта просит отвезти Хуана в Сан-Мигуэль, где тот сядет на пароход, идущий в Европу.

— Еще одно обстоятельство, — прибавил, несколько смущаясь, Рамзай: — Может быть, будет вынуждена ехать с Хуаном его сестра… Я тоже, может быть, провожу вас до Сан-Мигуэля… Ну, вот…

Поверил или не поверил Ван-Рихт, но он очень любил Рамзая и, как только услышал о «сестре», крепко хватил англичанина по колену, сказав:

— Хорошо. Я обязан повиноваться. Не волнуйтесь. Я могу даже ехать с вами до Рио-Гранде. Что делать?! Надо помочь людям. Хуана я помню. Дельный человек. Сестру не знаю. Она — как!?

— О! Она… она…

— Ну, ладно. Все ясно. Буду готов.

В это время в каюте шкипера зазвонил телефон, соединенный с береговой станцией. Ван-Рихт подошел к нему и стал слушать.

— Ван-Рихт, — сказал режиссер из конторы фирмы, — будьте готовы в восемь вечера плыть в Альтамирана. Мы там снимаем. Что?!

Ван-Рихт ответил не сразу.

— Не могу, — заявил шкипер. — Появилась течь, всю ночь будем чинить ниже ватерлинии; придется стать в док.

Произошел небольшой спор, но Ван-Рихт решительно отказался. «Если хотите, послезавтра», — пообещал он.

Режиссер, выругавшись, повесил трубку. Ван-Рихт вернулся к Рамзаю.

— Отправляйтесь спокойно, — сказал Ван-Рихт. — Я поеду только по вашему предложению. Вы поняли?

Рамзай поцеловал шкипера в ухо и щеку.

— Не мочите меня, — сказал Ван-Рихт, — я и так довольно вспотел сегодня.

После этого разговора Рамзай отыскал Роберта, бродившего неподалеку от «Кастора», сказал, что дело улажено, и предложил ему погулять в одиночестве, где он хочет, до десяти часов вечера, а сам с радостным сердцем отправился сообщить Инес об успехах этого дня. С Робертом Рамзай условился встретиться вечером на том самом месте, откуда мальчик перелезал стену лечебницы.

Минут через двадцать такси привез Рамзая к дому, где жила Инес.

Двоюродная сестра Катарины занимала тесную, маленькую квартиру в нижнем этаже старинного дома, стоявшего на середине тесного переулка, одним концом выходящего к гавани, а другим поднимающегося на обширную террасу, обсаженную пальмами, — род замкнутого бульвара.

Едва Рамзай вошел, как Инес бросилась к нему. Ее чрезмерно бледное лицо поразило Рамзая. Девушка, решительно отстранив своих опекунш, схватила его за руку и провела в тесную гостиную.

Здесь на старом диване сидел тощий, сутулый человек с длинным угреватым носом и лысиной во всю голову. Его руки, покрытые дорогими перстнями, костюм, обувь и тусклый, надменно прищуренный взгляд указывали на богатство и, может быть, выдающееся в городе положение. Рамзай никогда не встречал этого человека.

Белла с Катариной отошли в сторону, предоставив событиям развиваться по желанию Инес.

Вентрос, тяжело отдуваясь, начал краснеть.

— Сеньор Рамзай! — сказала Инес. — Перед вами сидит один из крупнейших негодяев Монтевидео. Он — друг моего отца. Зная, что я убежала из дома, что я не вернусь, что я беззащитна перед отцом, а потому должна скрыться куда-нибудь, этот господин явился мне помогать. Ранее он ухаживал за мной с намерением жениться. В настоящее время, считая, очевидно, что бегством из дома я окончательно скомпрометировала себя, дон Вентрос предлагает мне сделаться его любовницей, нанять для меня в Рио-де-Жанейро роскошный дом и даже обещает, если я соглашусь, освободить моего брата. Видите, как все это мило с его стороны! И, заметьте, под условием полного секрета! Чтобы я ни отцу, ни матери — никому не сообщала о своей судьбе. Он грозит донести…

— Каков бы ни был разговор, не советую посвящать в него посторонних людей. По-видимому, я вижу того мастера крутить ленту, визит которому вы вчера нанесли.

— Не будем препираться, — ответил Рамзай, сразу уяснив положение и стремясь лишь обезвредить Вентроса. — Здесь шесть пуль, — продолжал англичанин, приставляя к лицу испанца револьвер Роберта. — Из каждой пули вырастет по одному волосу на вашей голове. Немедленно руки вверх!

Вентрос повиновался, — приказание говорило само за себя.

— Вас повесят, — пробормотал он.

— Пока что мы вас свяжем, — ответил Рамзай.

Видя, как повернулось дело, и сознавая, что ничего другого не остается, Белла с Катариной принесли веревку и ловко скрутили ею Вентроса. Рамзай оставил испанца лежать связанным на диване, со ртом, заткнутым полотенцем. Затем все четверо, заперев квартиру, вышли из дома и прошли через двор в калитку, ведущую на соседний двор. Отсюда ворота вели в другой переулок. Наняв такси, Рамзай привез Инес, Беллу и Катарину на «Кастор».

Уже вечерело, а потому времени Рамзаю оставалось не так много. Он признался во всем Ван-Рихту, когда ввел женщин на палубу. Белла держалась хорошо; у нее, вдовы капитана контрабандного судна, были и в прошлом такие истории, но Катарина терялась и тихо плакала. Теперь не она утешала Инес, а Инес — ее.

— Наша судьба такая, — говорила девушка. — Будем ей помогать!