Ранчо смерти

В начале шестого я уже устраивался в своих новых апартаментах. Расс поместил меня в пятидесятидолларовый номер "Феникс". Он сообщил мне также, что другую "хижину" – "Таксон" – занимает некто по имени Саймон Эверетт, один из троицы тех самых "крутых парней", которые живут здесь уже около года. Двое других были – Тед Грей, вернее, мой старый приятель Тей Грин, и какой-то другой парень, имени которого я не знал, но чьи приметы подозрительно напоминали внешность Фармера. Этим я собирался заняться попозже, сейчас же я любовался своим отражением в большом зеркале в спальне. На мне была желтовато-коричневая рубашка и брюки, широкий ремень, украшенный металлическими бляхами с большой серебряной пряжкой, желтый шелковый платок на шее, концы которого были пропущены через серебряную штуковину, напоминавшую полый коровий череп. На ногах у меня были белые ковбойские сапоги, а на голове – белый же стетсон. Довольно странный и забавный наряд. Но так здесь все одевались. Следовало покориться моде. В другой одежде я выглядел бы здесь так же странно, как девушка в бикини на пляже нудистов. Все бы пялили на меня глаза. А на ранчо за мной и так следило больше глаз, чем мне бы хотелось. Поэтому уж лучше выглядеть, как ковбой.

Номер у меня был очень удобный – просторная гостиная с небольшим камином, двумя кушетками и парой массивных стульев; спальня с громадной кроватью, туалетным столиком и большим шкафом; отлично оборудованная ванная комната; окна гостиной выходили на маленький патио – внутренний дворик в испанском стиле, окруженный мескитовой изгородью. В номере было два телефонных аппарата цвета слоновой кости – один в гостиной, другой в спальне, оба со шнурами футов в двадцать длиной, так что обитатели номера могли беседовать по телефону, находясь в любой комнате и даже, если придет такая фантазия, в туалете. Неплохо я устроился.

* * *

Я надел на плечо свою сбрую с заряженным кольтом в кобуре, потом накинул светло-бежевую кожаную куртку. Мне захотелось пропустить стаканчик-другой. Кроме того, ведь Делиз, Эйприл, Чу-Чу и Зия будут ждать меня в баре около шести.

И прежде, чем я привыкну к этому наряду, мне просто необходимо что-нибудь выпить.

Глава 6

Два крыла главного здания вытянулись на север и на юг, так что первые лучи восходящего солнца падали на фасад дома, а два крыла, естественно, именовались Северным и Южным.

В Южном крыле, кроме номеров, на нижнем этаже располагалась главная часть холла, комната для игры в карты и другие азартные игры, столовая, которой пользовались гости, если они не обедали за столиками снаружи или около бассейна или не принимали участия в вечерних барбекю, когда у так называемого "Кактусового корраля" зажаривали целые туши коров и весело пировали. В Северном крыле находился салон и коктейль-бар не хуже, чем на Сансет бульваре, но с элементами декора, характерными для Запада.

Моя "хижина" располагалась примерно ярдах в пятидесяти от отеля, напротив оконечности Северного крыла, и я по дорожке наискосок пошел к бару. Солнце уже садилось, и в воздухе явственно чувствовался горьковатый аромат полыни. Местечко это, безусловно, было на редкость приятным и мирным или, по крайней мере, могло бы быть таким. Но за одним из столиков перед отелем я увидел трех мужчин. Двоих из них я не знал, но третий был знаком мне так хорошо, что я его вряд ли когда-нибудь позабуду.

Имя его было Додо. По крайней мере, так его называли. Я никогда не слышал его настоящего имени. Он был гангстером, человеком Гарбена. Может быть, теперь он работает на Хэла Кэлвина. У меня появились довольно интересные мысли относительно Хэла.

Прежде чем войти в отель, я подошел к столику, за которым сидела эта троица, остановился и произнес:

– Привет, Додо.

Он медленно поднял голову и прищурился на меня.

Я ждал. Знал, что это потребует времени.

Как можно догадаться по его имени, Додо вряд ли можно было причислить к категории мыслителей. Его глаза и выражение лица своим интеллектом напоминали большую гагарку, птицу очень глупую. Он был похож на огромную гагарку ростом в шесть футов четыре дюйма и весом в 250-260 фунтов. Жира на нем висело достаточно, но и силен он был неимоверно. Мне кажется, что он вполне мог открыть сейф голыми руками, помогая себе при этом разве что зубами да когтями на ногах. Лицо у него было мучнисто-белого цвета, ибо Додо терпеть не мог солнце и всегда щурился, когда смотрел на солнечный свет.

Он и сейчас щурился, глядя на меня. Что-то до него стало медленно доходить. То ли у Додо что-то с нервной системой было не в порядке, то ли мозг у него был так микроскопически мал, что нервные импульсы никак в него не могли попасть, не знаю. А может, он просто был диплодоком двадцатого века.