Рандеву с "Варягом"

   Впереди прямо по курсу путеводной звездой вспыхнул прожектор приближающегося на полном ходу "Новика". Разбуженные взрывом, из трюмов "Ниппон-мару", подобно муравьям, полезли расчеты установленных на палубе орудий. Но было уже поздно. Короткие очереди АДСов валили японских артиллеристов одного за другим, не давая им приблизиться к пушкам. На кабелеукладчике все прошло еще проще - несколько выстрелов, и на корабле осталась лишь безоружная машинная команда, да пара надзирающих за работами иностранных мастеров. Все что им оставалось делать - это лечь ничком на палубу, и не возмущаться во избежание лишних неприятностей.

   Когда морской спецназ проник на "Ниппон-мару", то к их превеликому удивлению выяснилось, что по левому борту лайнера швартовые концы уже были наготове, а кранцы вывалены. Скорее всего, причиной тому была роль судна снабжения, которую исполнял мобилизованный пассажирский корабль. Диверсанты, захватившие ходовую и радиорубку, и полностью уничтожившие вахту, поставили машинный телеграф на "Stop".

   "Ниппон-мару" скользил по инерции по воде. Светя прожектором, крейсер "Новик" надвигался на него, как айсберг на обреченный "Титаник". Не зря кавторанг Эссен отбирал по всему Артуру самых бесшабашных и, одновременно, самых опытных матросов и кондукторов. Наверное, такой фокус, как ночная швартовка с ходу, не осмелится повторить никто и никогда. Никаких компьютеров, только железные нервы, отличный глазомер рулевого, и его чувство собственного корабля, как продолжения своего тела. Вовремя отработанный "полный назад", "эффект присасывания", и все, контакт.

   Как только борта соприкоснулись, с "Ниппон-мару" на "Новик" были брошены несколько швартовых концов. Еще секунда, и на палубу японского лайнера ринулись вооруженные трехлинейками матросы из штатной десантной роты. Всякие попытки японской команды оказать сопротивление оказались бессмысленными. Одно дело попытаться "задавить мясом" десяток диверсантов, пусть и вооруженных мощным и точным оружием. И совсем другое, проделать то же самое, имея против себя сотню острых четырехгранных винтовочных штыков.

   В сутолоке боя никто и не заметил, как одетые в черное бойцы покинули палубу "Ниппон-мару". Мавр сделал свое дело, мавр может уйти. И только Николай Оттович Эссен, посвященный во все подробности операции, перекрестил черную ночную воду: "Храни вас Господь, храбрецы..."

   Через несколько дней газеты, сначала в России, а потом и в Европе, запестрели заголовками: "Лихое дело в ночном море", "Капитан 2-го ранга Эссенъ и поручик по адмиралтейству Федорцовъ - герои захвата японского кабелеукладчика", "Русские взяли на абордаж "Японию", и захватили Окинаву - это просто совпадение или символ?".

   16 (3) февраля 1904 года, Утро, КВЖД, Спецпоезд Порт-Артур - Санкт-Петербург.

   Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

   Только что миновали станцию Цицикар, остановка была короткой - всего полчаса для замены паровоза. И вот мы снова в пути, подгоняемые восходящим за спиной солнцем. Впереди нас ждет длинный путь, длиной почти в одну пятую окружности земного шара, родной для меня Санкт-Петербург, и Хозяинъ Земли Русской, который получив от нас раскладку по текущей политической обстановке начал вести себя строго по пословице: "Заставь дурака Богу молиться - он и лоб расшибет".

   Конечно, неприятно узнать, что так называемый союзник имеет тебя в виду, как бы это помягче сказать, в качестве будущей жертвы мошенничества. Понятна и естественная самодержавная ярость и монаршее возмущение от такого положения дел, но разве нельзя сперва сделать невозмутимую морду кирпичом, провести расследование, ну, а потом уже рубать шашкой всех подряд? Не понимаю я этого.

   Но надо признать, что пинок "чуть пониже живота" Франция получила знатный. Того и глядишь франко-русский союз будет денонсирован, и Вильгельм исполнит свой "танец с саблями", о котором он давно мечтал. А России-то с этого какое счастье? Поспешил Николай Александрович, ох поспешил. Да и лишнее внимание к себе царь-батюшка привлек. С такими инициативами ему запросто можно повторить судьбу своего деда...

   Стук в дверь купе, прервал мои размышления. - Кого это там принесли черти? - подумал я, но вслух произнес вполне доброжелательно, - Кто там?

   - Александр Васильевич, к вам можно? - Это я, ротмистр Познанский, - ответил за дверью голос нашего жандарма.

   - А, Михаил Игнатьевич, проходите, проходите, - ответил я, - Скажите, чем, так сказать, обязан?

   Жандарм сел напротив меня, сложив руки на столе подобно примерному ученику-первокласснику, - Хотел, понимаете ли, Александр Васильевич, побеседовать с вами с глазу на глаз на разные занятные темы. Возникли, знаете ли, некоторые вопросы...

   - Слушаю вас, Михаил Игнатьевич? - я изобразил на лице глубочайшее внимание.

   - Вы не возражаете? - Познанский достал из кармана портсигар.