Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила

Тюрьма имела около двух с половиной тысяч «посадочных мест». Я прикинул, что после передачи нам территории Новой Голландии обитателей «бутылки» надо отправить в другие остроги, а освободившееся помещение использовать для нужд новой спецслужбы. В общем, превратить во что-то вроде Лубянки. Надо будет обсудить это при новой встрече с фон Плеве. Я заметил, что Вячеслав Константинович уловил суть предлагаемой нами реформы и загорелся идеей побыстрее ее осуществить.

За оградой дворцового сада мелькали редкие прохожие. Я был уверен, что кое-кто из них является евстраткиными детками – филерами Службы наружного наблюдения Департамента полиции. Возглавлял ее Евстратий Павлович Медников – личность легендарная. По свидетельству современников, медниковские филеры отличались высоким профессионализмом, и по способности к конспирации не уступали профессиональным революционерам. Надо будет поближе познакомиться с этим человеком.

Нагулявшись, я возвратился во дворец. Там меня уже ждала служанка великой княгини Ксении Александровны с приглашением нас с госпожой Антоновой на утренний чай. Как все женщины, ее императорское высочество была любопытна, и, задавая мне вроде бы невинные вопросы, попыталась выведать – о чем мы разговаривали с нашими утренними гостями.

Мы с Ниной Викторовной решили говорить с Ксенией совершенно откровенно – ну, за исключением некоторых специальных вопросов, рассчитывая, что всё, сказанное нами, будет вскоре известно ее матушке, вдовствующей императрице Марии Федоровне. Умнейшая женщина, обладающая значительным влиянием в кругах высшей аристократии – если она поучаствует в нашем комплоте, это только добавит ему силы и влияния.

– Ваше императорское высочество, – начал я, – побывавшие здесь сегодня утром господа фон Плеве и Ширинкин пришли спросить нашего совета об улучшении работы их служб, дабы более тщательно охранять особу государя и его семью. Существует опасность, что террористы попытаются совершить на них покушение.

– Насколько серьезны ваши сведения? – спросила у меня побледневшая Ксения. – Ведь то, что вы говорите – это ужасно. Злодеи покушаются на жизнь брата! Неужели он может погибнуть, как мой дедушка?!

– Ваше императорское высочество, – попытался успокоить я запаниковавшую Ксению, – мы сделаем всё, чтобы этого не произошло. Но вы знаете, как трудно убедить вашего царственного брата, чтобы он был осторожен и слушался своих охранников. Я знаю только одного человека, который может хотя бы попытаться убедить государя прислушаться к нашим советам – это ваша матушка.

Ксения задумчиво теребила кружева на своих манжетах. Потом она взглянула на меня глазами, полными слез, и сказала:

– Я поговорю об этом с мама́. Ники слушает ее, хотя и не всегда.

Потом она, поняв, что сказала лишнее, покраснела.

Я сделал вид, что не заметил ее смущения, и завел разговор на вполне нейтральные темы. Ксения интересовалась судьбой ее родных и знакомых. Я старался отвечать на ее вопросы лаконично и неопределенно. В общем, я был своего рода пифией, которая вещала жутко, таинственно и непонятно.

Вскоре появилась наша уважаемая Нина Викторовна. Не знаю, почему, но Ксения немного побаивалась Антонову. Может, она чувствовала в полковнике командную жилку, и чисто женским взглядом за внешностью прекрасной дамы разглядела строгого начальника.

Но в этот день Нина Викторовна была в хорошем настроении. Она легко и непринужденно вошла в наш разговор, рассмешила загрустившую Ксению, рассказав несколько забавных случаев из своей богатой приключениями жизни. Антонова была хорошим психологом и легко умела управлять настроением людей, с которыми вступала в контакт. Работа у нее такая…

Ксения рассказала нам о железнодорожной катастрофе в Борках в 1888 году, когда царский поезд на полном ходу слетел под откос. Удар был такой силы, что проломило вагонную стенку, и в пролом выбросило на откос земляной насыпи малолетнюю великую княжну Ольгу. А маленького великого князя Михаила из-под вагонных обломков доставал сам император Александр III с помощью солдат. Во всем поезде уцелело только пять вагонов. Всего же при крушении поезда погиб 21 человек и 37 были ранены.