Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила

И тут мне стало так обидно… Ну вот, думал, что отмучился, а теперь всё начинать сначала. А тут еще это ранение, месяцами лежать на койке, смотреть в потолок. Судя по тому, что я совершенно не чувствую своего тела, то приложило меня очень сильно. Может быть, я даже останусь парализованным на всю жизнь? Последняя мысль меня очень сильно напугала. Никому не хочется годами лежать бесчувственным бревном и ждать конца. Но если я в плавучем госпитале «Енисей» у пришельцев из будущего, то у меня есть шансы. Маленькие, но есть.

Сергей как-то рассказывал про пришитые руки и ноги, и про людей, которые стали ходить, после, казалось бы, безнадежных травм. Я решил отложить выяснение этого вопроса на потом. И обязательно надо будет переговорить с этим самым профессором. А как мне сейчас говорить, я кончиком языка пошевелить не смогу. Я закрыл глаза и снова провалился то ли в забытье, то ли в сон.

Два часа спустя, там же

Следующий мой приход в сознание уже больше был похож на полноценное пробуждение. Онемение почти прошло, и к своей огромной радости, я даже смог чуть-чуть пошевелить кончиками пальцев. Язык хоть и ощущался во рту раздувшимся вареником, но тоже начал понемногу шевелиться. Сандро по-прежнему сидел у моей постели. На этот раз он, видимо чтобы убить время, увлеченно читал какую-то затрепанную книгу. На обложке крупными буквами было написано «Порт-Артур». Именно так, без твердых знаков на конце. Я тихонько кашлянул, и Сандро перевел взгляд на меня.

– Ну, Мишкин, как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Живой пока, – прохрипел я, – как там наши дела?

Очевидно, он всё правильно понял, потому что ответил:

– Там – всё в порядке, иначе бы мы с тобой не говорили. Сейчас допрашиваем тех мерзавцев, что устроили эту провокацию. По счастью, людям полковника Бережного удалось взять живыми всех британских главарей. Открываются такие ужасные тайны, что мне приходится докладывать Ники даже не ежедневно, а чуть ли не ежечасно. Да, у нас новость – мы почти воюем с британцами.

– Что значит почти? – удивился я.

– Ники предупредил всех, в том числе и британцев, что если в любой точке мирового океана британский военный корабль подойдет к русскому военному кораблю на дистанцию артиллерийского выстрела, то наш командир просто обязан немедленно открывать огонь на поражение.

Здесь, на Тихом океане, британским кораблям под страхом немедленного уничтожения запрещено покидать свои базы. Вэйхавэй, Гонконг, Сингапур – под контролем. На Балтике «красная черта» – Датские проливы, тут мы едины с немцами и датчанами. На Черном море наш флот тоже готов вступить в бой при попытке британцев проникнуть в Черное море через Проливы.

Французы в панике, немцы торжествуют. У нас с Германией вот-вот будет союз, который решено назвать Континентальный Альянс. Австрия обиделась на Берлин, и теперь Вена ищет марьяжа на стороне. Союз с Лондоном будет для них чистым самоубийством, но как говорится, «кого Господь хочет наказать, того он лишает разума». Я уже предупреждал Ники, чтоб не лез в балканское болото. Уж больно там мерзкие черти водятся. Простой народ в Болгарии, Сербии, Черногории, Греции искренне стоит на нашей стороне, а вот знать и получившая образование в Европе интеллигенция – это есть наши самые злейшие враги.

– Хорошо, – прохрипел я, – как говорит поручик Никитин, лекцию о международном положении ты мне прочел. Спасибо. Приятно знать, что из-за тебя твой родной брат готов объявить войну самой могущественной стране мира. Теперь скажи мне, что там с Ольгой?

– С ней всё нормально, пьет микстуры, – ответил Сандро со вздохом, – дышит соленым морским воздухом, лечит расшатанные нервы. С Ириной она рассталась, теперь вместо той какая-то кореянка из нового персонала. Ходит за Ольгой, как за дитем малым. Профессор сказал, что это совсем не несчастная любовь к твоему Сергею, точнее не только эта любовь. Ей бы нормального мужа, чтоб делал ей по ребенку в год, и она была бы счастлива.

А от кузена Ольденбургского детей ждать бесполезно. Знаешь, этим случаем уже заинтересовались и Ники, и ваша мама. Дескать, не оскорбил ли чем твой боевой друг Сергей твою сестру. Только всё гораздо сложнее.

Мне профессор по секрету сказал, что наша Ольга, несмотря на ее замужество, до сих пор девственница. Этот ее, с позволения сказать, супруг всё больше с содомитами развлекается. Ну, а ты что скажешь? Только учти, что дело это почти государственное.

– Сергей – он гордый, – тихо прошептал я. – В смысле оскорбления, так там всё совсем наоборот было. Я видел. Это Ольга за ним бегала, а он с ее компаньонкой-бесприданницей сошелся. Говорит: «Моя фамилия Никитин, и я никогда не стану господином Романовым».

– Да-а-а, – протянул Сандро, – другие бы на его месте в лепешку разбились. Бедный поручик и царская дочь…

– Он не просто бедный поручик, – прошептал я, – не забывай об этом, Сандро.