Рандеву с водяным

– Можете съездить без меня, – ответила женщина. – Я по телефону предупрежу нашу домработницу, что вы приедете. И она покажет вам письмо. А сама я должна подежурить возле больницы. Вдруг Михаил все же явится туда за своим паспортом. Я не могу упустить такой шанс.

В общем-то, в ее словах был свой резон. Поэтому мы отвезли ее к больнице, а сами направились домой к Цветиковым. Жили они на набережной реки Карповки. То есть в престижной части Петроградской стороны. Дом, в котором они жили, тоже недавно подвергался реконструкции. Дверь в дом была закрыта на кодовый замок, кроме того, внизу сидела вахтерша. Но о нашем появлении она уже знала. И пропустила без слов.

– К Цветиковым – это третий этаж, – вежливо проинформировала она нас. – Можете воспользоваться лифтом.

Но мы с Маришей предпочли подняться пешком. Лестница была выложена мрамором, старинные перила очищены от старой краски и покрыты свежей белой эмалью. Вдобавок на стенах сохранилась старинная мозаика, отреставрированная новыми мастерами. И на каждом этаже стояли цветы и зеленые растения в деревянных кадках. В общем-то, ничего особенного, если вдуматься, но чистота приятно радовала глаз.

На третьем этаже было всего две двери. И на пороге одной из них уже стояла пожилая седовласая женщина в накрахмаленном клетчатом фартуке. Наверное, в молодости женщина была необыкновенно хороша собой. Даже сейчас можно было заметить следы былой красоты. Темные брови над огромными карими глазами поднимались ровными дугами. Нос сохранил почти классическую форму, а форма рта и сейчас указывала на то, что в молодости его обладательница любила посмеяться.

– Проходите! – пригласила нас женщина. – Я – Катерина Николаевна. Домоправительница и домработница. Все в одном лице. Светлана Игоревна уже позвонила мне насчет вашего появления.

Мы прошли в ослепительно чистую прихожую и остановились. Все стены в прихожей были облицованы зеркалами. Пол выложен кафелем, очень скользким на вид. Мы просто боялись сделать шаг, чтобы неловким движением не разбить одно из зеркал.

– Вот тапочки, – гостеприимно предложила нам Катерина Николаевна, доставая из одного зеркального шкафа вполне обычные мягкие тапочки.

Мы с Маришей сменили обувь, положили на столик свои куртки и осторожно прошли дальше, следом за Катериной Николаевной.

– Неужели Свете повезло наконец! – говорила домоправительница, двигаясь по коридору.

– Простите? – не поняли мы. – В чем же везение? Муж пропал, дети пропали, а вы говорите, что ей повезло?

– Ну, повезло, что вы согласились взяться за расследование этого дела, – невозмутимо пояснила нам домработница. – Света мне звонила и рассказала. Разве она ошиблась?

– Нет, – смущенно пробормотали мы.

И в самом деле, ведь взялись же! Как это получилось, просто уму непостижимо. Вроде бы и не хотели. Но хотели или не хотели, а мы действительно снова очутились с головой в чужих проблемах. Да еще с трупом разлучницы в придачу.

– Сейчас покажу вам прощальное письмо наших девочек, – сказала Катерина Николаевна. – Я сама его сто раз перечитывала. И могу сказать, оно очень странное.

В это время мы вошли в образцовую кухню, сверкающую чистотой и новенькой бытовой техникой. Катерина Николаевна открыла один из ящиков стола и достала из него лист бумаги.

– Вот и письмо, которое оставили девочки, – сказала она, протягивая его нам.

При этом на глаза у нее навернулись слезы, а рука задрожала.

– Вы были привязаны к девочкам? – спросила я.

– Очень! – с жаром выдохнула Катерина Николаевна. – Вообще-то я знаю их с младенчества. Света – моя близкая подруга. И с девочками ее я возилась побольше матери. Знаете, ведь мы со Светой вместе учились в школе. Сидели за одной партой.

И в ответ на наши удивленные взгляды Катерина Николаевна невесело улыбнулась и спросила:

– Что, выгляжу старой клячей?

– Нет, что вы! – воскликнули мы хором.

– Да ладно вам, – отмахнулась домработница. – Сама знаю, что волосы покрасить бы не мешало. Но все некогда. Да и руки не доходят. А теперь, когда в семье такое горе, и вовсе не до прически.

Теперь, когда мы с Маришей повнимательней присмотрелись к Катерине Николаевне, то поняли, что они с мадам Цветиковой действительно вполне могут быть одного возраста. Сначала нас сбили с толка седые волосы домработницы. Вот мы и приняли ее за пожилую, причем сильно пожилую, женщину.

– А волосы у меня седые почти с двадцати пяти лет, – сказала нам Катерина Николаевна, вытирая слезы уже изрядно мокрым носовым платочком. – Я привыкла. Раньше красила, а потом рукой махнула. Ну кому какое дело, на сколько лет я выгляжу? Мужа у меня нет, любовника тоже. Светка вот следит за собой, поэтому и выглядит моложе меня. Но что с того? Муж у нее все равно сбежал.

– А вы и его давно знаете? – спросила я у домработницы.

– Сколько они со Светой женаты, столько я его и знаю, – спокойно ответила Катерина Николаевна.

– И он всегда был такой беспокойный? – спросила я. – Ну, мог исчезнуть на месяц и никому не сказать, куда отправляется?

– И махинации с собственной фирмой тоже как-то подозрительно выглядят, – добавила Мариша.