Рандолевый катран

– На каком сроке? – спросил Волконский. Он уже был докой в этом вопросе. Мысленно он загадал, если шестнадцать роковых для Нины недель, всё отменяется!

– Через неделю родит!

– Ничего страшного. Я призову лучших врачей.

– Если надо, значит надо! Лена! – Паша крикнул в дом, приоткрыв дверь. – Подь сюда!

Лена тотчас появилась в дверях животом вперёд.

Волконский опять чуть было не отказался от своей затеи, но решил для начала переговорить с Леной. Он предложил Паше "покурить" на крыльце, сам зашёл в дом с беременной женщиной.

– Лена! Я муж Нины Андреевны! – сказал он.

У Лены подкосились ноги. Волконский одним прыжком оказался рядом, поддержал её за спину, усадил.

– В чём дело? Вы что-то с ней не поделили?

– Нормально всё. Это у меня бывает, – Лена кивнула на свой живот.

– Не вешай лапши на уши, девонька! – вдруг резко сказал Волконский. – Говори, кого не поделили: Никиту, Пашу?

– Н-нет. Я просто испугалась.

– Нины?

– Она была такая, такая деловая. Всё и всем разъясняла, командовала без конца. А меня чуть не спихнула с лодки… – Лена всхлипнула.

Волконский, качая головой, улыбался.

– То есть, я хотела сказать, Нина Петровна не хотела, чтобы я участвовала в их ритуале.

– В каком ритуале? Искупаться в море посреди зимы?

– Да! – с вызовом сказала Лена. – И загадать желание, чтобы оно осуществилось. А я чуть не утонула. Только Никита спас меня. А то бы, лежала на дне морском.

– И что же ты пожелала, Лена? – спросил Волконский, предполагая ответ. – Стать кинозвездой?

– Нет! Я, я… – Лена расплакалась.

Волконский сидел напротив, не предпринимая никаких попыток утешить беременную женщину. Может быть поэтому, Лена тотчас успокоилась.

– И что с ней случилось? – спросила она, высморкавшись в платок.

– Её разбил паралич, – сообщил Волконский.

– Ой!

– Ты тут ни при чём, – заявил князь со всей ответственностью.

– Тогда, тогда зачем вы заявились?

Волконский улыбнулся. Ну, говорят же два сапога пара! Что Паша, что Лена! Что Саша, что Нина.

– Ох! – вздохнул он громко.

– Я загадала выйти замуж за Пашу! – сказала Лена, преданно глядя в глаза Волконскому. И князь тотчас понял, врёт! Но девичьи тайны его интересовали меньше всего.

– А без купания не вышла бы?

Лена пожала плечами.

– Знаешь же, что взял бы тебя без того купания. Тем более, по логике, ты должна была выйти за Никиту!

– Это почему? – Лена подпрыгнула как на иголках.

– Он же тебя спас.

– Ну да.

– Знаешь, что вы наделали? – спросил Волконский дружелюбным тоном.

– А што?

– А то! Вы нарушили равновесие. Это был колдовской ритуал! Поэтому Нина старалась оградить тебя от их игры. А теперь, её разбил паралич.

– Из-за меня! – заявила Лена.

– Из-за собственной глупости. Нельзя было нырять в море, загадывая желание и думать при этом, что тебе поможет сам Господь Бог! – высказался Волконский, повторяя слова своего духовника, батюшки Воскресенского собора.

– Это что это? Как его?

– А ты не знала? – Волконский по глазам понял, не знала. – Нине Петровне взбрело в голову, что в ту ночь мироточила икона Божьей матери на Афоне. Что масло-миро принесёт течением в Чёрное море! Она и собрала всех для своего ритуала.

– Поэтому её парализовало, – заключила Лена. – Что я могу сделать для вас?

– Нужно повторить весь ритуал! Но, учитывая твоё положение, увы, невозможно! – князь развёл руками.

– Я буду купаться в море! – сказала Лена. – Когда? Сегодня?

– В эту полночь, – кивнул Волконский.

– Паша! – позвала мужа Лена. – Ты можешь достать мне закрытый купальник большого размера?

– Не вопрос! – сказал Паша.

– К одиннадцати, в "Катране"! – сказал на прощание Волконский.

У ворот пансионата стояла Ядвига Францевна в норковом распахнутом манто. Грудь её едва не вываливалась через большой разрез на платье. Волконский по запаху определил её цели и задачи.

– Не нужно со мной кокетничать, Ядвига Францевна! – сказал он. Как отрубил. Волконский знал, что женщинам ни в коем случае нельзя так говорить: ни в глаза, ни за глаза. Но перенесённая гонорея с осложнением в виде орхита отбила у князя всякую охоту до новизны. Теперь каждая потенциальная партнёрша представлялась ему ловушкой, мёртвой петлёй сжимающей мошонку.

– Как скажете, Александр Андреевич, – Ядвига Францевна не моргнула глазом, как будто ей только что предложили присесть не в грязный снег, а на стул во главе стола.

– Чугуев прибыл?

– Да. Леонид Аркадьевич сильно огорчён своим опозданием.

– Полно вам, Ядвига Францевна! Мужские дела, разберёмся сами.

С Чугуевым разбираться не пришлось. Леонид Аркадьевич тотчас почуял чиновника высокого ранга. Он первым делом извинился за опоздание.

– Нелётная погода, знаю. Леонид Аркадьевич, в курсе, для чего вас пригласили?

– Да. Никита сказал мне, что нужно повторить наш давнишний экстрим. Как раз сходится, и дата, и время.

– Только вот… – Волконский многозначительно умолк, предлагая собеседнику закончить.

– Икона ныне не мироточит, – понял намёк Чугуев.

– Не ведомо нам, мироточила ли она в тот год.

– Как?