RANDOM: В начале конца (СИ)

Напарник не смог долго вчитываться в этот маразм и соизволил отправиться на покос в краткие минуты моих остановок. Дело шло медленно и только через пару часов он смог сметать в прицепе более-менее приличный стог, а я, после того как мы намертво примотали золотой проволокой деформатор к прицепу и он стал частью моего тела, спрессовал её в жалкое подобие ТВЭЛов.

Сжатая свежая трава была крайне паршивым топливом, но на ней мы увеличили разрыв до пятидесяти километров, вот только мой глаз говорил о том, что эта срань и не думает возвращаться в свою обитель. Зараза медленно ползла в аккурат по моим следам и, похоже, её было всё равно куда ползти, а вот самое жуткое, до дрожи, заключалось в том, что хвоста этого монстра по прежнему не было видно — он всё ещё вытягивал себя из киселя.

Однообразный пейзаж угнетал, инопланетный солитёр напрягал, напарник жаловался на мозоли на рука, а расхлябанный ступичный подшипник задолбал меня в край!

— А нах! — взвыл я и следующий рывок совершил уже в направлении большого куба.

— Опомнись! — закричал Второй и вцепился в руль, тщетно пытаясь изменить курс. — Самоубийство не выход!

— Какое самоубийство, мудень?! Кубы надо ломать и сосредоточиться на каком-нибудь желании!

— Отличный план! — кивнул напарник и показал моему потолку средний палец.

Я докатился до омниса и наугад тюкнулся бампером, чувствуя лёгкую апатию и прислушался к Кубовичу:

— Получено изменение видовой принадлежности.

Мир вокруг меня мгновенно изменился!

Я чувствовал малейшее колебание воздуха, различал запах и вкус каждой отдельной травинки, а поле зрения расширилось и составляло полусферу в сто восемьдесят градусов! Правда в него тут же попали две странные штуки, покрытые зелёным мехом, с жутковатыми янтарными крючьями, и я непроизвольно отскочил, взмыв в воздух метров на двадцать.

Штука пропала из поля зрения, но когда я мягко приземлился на траву, то они снова вернулись и качнулись точь-в-точь как амортизаторы. “Расширенное восприятие” вкупе с “пониманием” тут же донесли до моего ошалевшего мозга, что то мои ноги и их теперь восемь.

Голова не поворачивалась от слова “совсем” и я даже не мог осмотреть себя, но, пару секунд спустя, понял что это и не требуется — я прекрасно чувствовал свои габариты и положение каждой лапы, а покрывающий меня сверхчувствительный мех, рисовал в сознании картину ближайшего окружения на основе движения воздуха, наличия запаха или изменения температуры

Хорошо, что я не страдал арахнофобией, иначе истерил бы сам на себя. Я мысленно хихикнул и вновь удивился отсутствию у себя шока на почве смены ипостаси. Возможно, не последнюю роль тут сыграло то, что мне всегда было наплевать как я выгляжу, ведь даже в одежде я преимущественно отдавал предпочтение удобству и функциональности, а не внешнему виду.

Сосредоточился на ощущениях своего тела и быстро разобрался что к чему благодаря “пониманию” и “восприятию” — помимо восьми многосуставчатых ног, оканчивающихся сомкнутыми, полыми когтями внутри которых прятались трёхпалые отростки навроде маленьких ручек, и двух десятков глаз, рисующих восхитительно красочную картину мира, у меня было скрытое, сдвоенное ядовитое жало в жопе и четыре очень подвижных могучих жвала на бронированной голове, раскрывающихся как у “хищника”. Прямо за ними начинался большой, беззубый рот с двумя тентаклями-языками по бокам — видимо мне подобает запихивать трепыхающуюся жертву в пасть целиком, вот только хер знает, где найти мух такого размера, учитывая, что основное тело осталось в габаритах буханко-поезда, да еще и раздалось вширь за счёт бронированного брюшка и лап.

Тут меня пробил озноб и желудок скрутил спазм от осознания того, что я не вижу вездехода и не слышу напарника! Я в панике прыгал на месте, быстро поворачиваясь в разные стороны, но вокруг была только степь, пустой каркас куба и длинная срань вдалеке. И если до этого я был машиной и напарник находился в салоне, то когда я стал пауком, то, по логике, Второй должен оказаться…

Спазм в желудке усилился и я даже почувствовал там шевеление! Пришлось экстренно соображать и тренироваться вызывать рвоту, чтобы не переварить его заживо, поскольку было неясно как устроена моя пищеварительная система.

Наугад двигая всем тем, что являлось паучьими мышцами, я почти сразу добился того, что почувствовал нужное направление и, поднатужившись изо всех сил, выблевал всё, что находилось во мне!

— А-а-а-абля!

К счастью, Второй был жив, но сильно обожжён желудочным соком и сейчас он орал и катался по траве, стараясь стереть с себя вязкую, прилипчивую дрянь, ядовито-жёлтого цвета. Спеша ему помочь, я разомкнул один из когтей на передней лапе и схватил довольно сильными, пушистыми пальчиками пятишку с водой, вот только открыть её было пока слишком сложно и я просто проткнул бок бутылки острым окончанием лапы.