Раненая страна

– Ты будешь ползать предо мной на коленях и называть это радостью, – продолжал Лорд Фоул. – Можешь забыть о своей прошлой победе. К слову сказать, она сослужила мне хорошую службу. Планы, которые я вынашивал в изгнании, принесли плоды. Время изменилось. Мир уже не тот, каким был прежде. И ты. Неверящий, тоже стал другим. – Туман забытья превращал его слова в презрительную насмешку. – Убогая жалость лишила тебя свободы. Ты отдал мне свою жизнь за ничтожную женщину, которая втоптала в грязь твою любовь. Даже ей ты внушаешь отвращение. Но я принял твои условия, и ты стал моим рабом. А раб не имеет права выбора. Неужели мой враг не разъяснил тебе, как нужна и важна свобода? Теперь ты на моей территории. Твое присутствие здесь позволит мне со временем сделать из тебя хорошего и послушного раба!

Кавинант вздрогнул. Лорд Фоул говорил правду – он действительно потерял свободу. Обменяв себя на Джоан, он стал участником событий, которые не мог оценить и отменить. Какой-то миг Кавинанту хотелось закричать от обиды, но гордость не позволила ему проявить свою слабость перед лицом врага.

– Да, ты и я – враги, – согласился Лорд Фоул. – Враги до конца. Но запомни мои слова. Неверящий. Этот конец будет твоим! Я научу тебя верить.

О, как ты мне ненавистен! Первые двадцать веков забвения – забвения в презренной и жалкой Стране – не принесли мне ничего, кроме отвращения. Но за этот срок я восстановился и окреп. Почти такое же время ушло на приготовление к возмездию. И вот теперь, когда Страна теряет последние силы, ты станешь молотом моей победы.

«Какого черта!” Кавинант издал сиплый рык. Густой туман и язвительность Фоула не давали произнести ни слова. Однако в душе он был хрустально чист. “Я не позволю тебе сделать это!»

– Слушай меня внимательно, гаденыш. Я расскажу тебе о своих планах. Это только для твоих ушей. Впрочем, в Стране уже не осталось храбрецов, которым ты мог бы передать мои слова.

Кавинант содрогнулся, словно от удара. “Никого? А что же случилось с Лордами?” Но голос продолжал глумиться над ним своей язвительной мягкостью:

– Да, только тебе я могу рассказать об этом. И пусть дрожит твое сердце от страха, потому что Зло, для которого ты не найдешь даже слов, готовит в этот миг себе дорогу. Я, Лорд Фоул, Презирающий всех и каждого, говорю тебе правду. Знай же, мразь: дикая магия больше не властна надо мной! Она тебе не пригодится. Нет такой силы, которая могла бы победить меня!

Тебе не удастся оказать мне сопротивление. Фактически у тебя не осталось выбора. Ты будешь кусать себя от отчаяния, но придешь ко мне и по собственной воле отдашь в мои руки кольцо из белого золота.

– Нет! – закричал Кавинант. – Ты никогда его не получишь!

Его крик не потревожил уверенности Фоула.

– Получив кольцо, я использую его силу для разрушения Земли. И именно ты отдашь мне мощь дикой магии. Отныне ничто под Аркой Времени не спасет тебя от вечного позора! Дрожи и плачь, гаденыш! Унижайся! Я приготовил тебе столько мук и отчаяния, что твое сердце разорвется на куски!

Злобный шепот вдавливал его в камень. Брызгая слюной, Кавинант выплевывал из себя угрозы и проклятия, но они не имели ни силы, ни звука. Эфирный туман, заполнив горло холодным презрением, не пропускал его крика души.

И тогда Лорд Фоул захохотал. Воздух наполнился запахом гнили. Кавинант задыхался, давясь невысказанной яростью, – как рыба на суше, как человек, которому подрезали крылья надежды. Внезапно язвительный смех отнесло в сторону, и свежий ветер разметал эфирный туман. Какое-то время Кавинант еще слышал отголоски хохота, но дымка перед глазами обтрепалась по краям и рассеялась в лазурном небе.

Он лежал на спине под ярким небосводом, освещенный лучами странного солнца.

Кавинант узнал этот приятный свет. Голубая аура солнца, похожая на кольцо из сапфира, окрашивала остальную часть небес в лазурный цвет.

Он молча щурился в объятиях ласковых лучей – ошеломленный, уставший и напуганный. По собственной воле отдашь в мои руки кольцо… Кавинант тряхнул головой, изгоняя остатки кошмара. Голубая аура солнца тревожила его, но он еще не понимал, чем именно. Планы, которые я вынашивал в изгнании, принесли плоды… Его правая рука, будто сама по себе, поднялась и ощупала то место, куда вонзился нож.

Онемевшие пальцы почти ничего не чувствовали. Но он ощутил их прикосновение к груди, когда они скользнули сквозь прореху на тенниске.

Боли не было.

Он поднес ладонь к лицу и, оторвав взгляд от лазурного неба, посмотрел на пальцы.

Крови тоже не было.

Кавинант сел и тут же оперся руками о каменную плиту. От резкого движения у него закружилась голова. Выждав немного и поморгав, чтобы избавиться от солнечного ослепления, он с опаской взглянул на свою грудь.

Чуть ниже грудины на тенниске виднелся разрез шириной с ладонь. На коже под ним белела полоска шрама. Рот сам собой раскрылся от удивления. Неужели он заживил эту рану? Ты все еще упрям. Неужели он заживил ее с помощью дикой магии?