Раненая страна (Том 2)

Вскоре они почувствовали близость моря. Местность шла под уклон, теряя высоту среди холмов и широких лугов, которые располагались на искусственно созданных террасах. Старые деревья клонились к земле, словно прислушиваясь к шуму далекого прибоя. Свежесть воздуха сменила тяжелую сырость. И в каждом порыве ветра чувствовался вздох моря.

Той ночью сон Кавинанта походил на стремительный бег ярившихся волн. Душевное смятение породило кошмар о резне и ужасе, который становился еще более невыносимым из-за неуловимости того, что проносилось перед его глазами. Он не знал, кого убивают и почему. Он не мог воспринять деталей, но везде была кровь - кровь невинных людей. И нечто коварное совершало бесконечные убийства. Он проснулся от собственного крика под струями грозового ливня. Холод пробрался в мозг, и Кавинант не мог перестать дрожать.

Чуть позже голубые вспышки оседлали крепкий восточный ветер и понеслись вместе с ним на запад. Но дождь продолжался и утром и днем. Он промочил одежду до нитки, а тела напитал сыростью до костей. И даже Великаны двигались с трудом, будто несли огромную тяжесть. Едва перекричав шум дождя, Красавчик предложил найти или сделать какое-нибудь временное убежище. Однако Кавинанту не хотелось ждать. Каждый день их путешествия стоил нескольких жизней, и люди Страны обращали свои надежды к подлым мерзавцам, которые опутывали их мерзкой ложью. Кавинанта томило нетерпение. Это чувство впивалось в нервы правой руки, и ему иногда казалось, что кольцо жгло его пальцы яростным огнем. Путники шагали, как одинокие бродяги, отделенные друг от друга завесой дождя.

Когда буря закончилась и на востоке появился просвет голубого неба, они увидели вдали обрубок маяка. Вздымаясь вверх, как каменное предплечье с отсеченной кистью, маяк Коеркри по-прежнему бросал вызов ветрам и векам. Он стал монументом на могиле Бездомных, потому что Великаны, любившие смех, детей и верность, не пожелали предать свои идеалы и приняли здесь мученическую смерть.

Дождь с шелестом ушел на запад, и Кавинант услышал рокот волн у основания Печали. За краем скал виднелась полоса прибоя, а в вышине уже летали дерзкие чайки, которые выкрикивали буре свои птичьи проклятия.

Он продолжал идти, пока не увидел мертвый город. Коеркри смотрел на восток - в сторону надежды и моря. Огромный отвесный утес был иссечен террасами, и от линии прибоя до самой вершины тянулись улицы, переходы, стены с пустыми проемами дверей и окон. Тыл города защищала высокая каменная стена, в которой темнели три входа. Они вели в туннели, прорубленные в недрах скал, - в три глотки, которые зевали вечной гранитной пустотой. А море плакало и стенало в тоске о безмолвной Печали, которая, потеряв обитателей, лишилась смысла своего существования, - Томас Кавинант. - Первая стояла сбоку от него - чуть впереди Красавчика и Морского Мечтателя. - Друг Великанов.

Ее голос походил на звяканье меча в ножнах: в нем не звучало угроз, но чувствовалась сталь, готовая к сражению.

- Ты поведал нам историю о своем верном товарище и джехеринах. Однако в постоянной спешке мы все время забывали задать тебе вопрос, который вызвал у нас смущение. Вернее, мы откладывали его до той истории, которую ты обещал нам рассказать. Но теперь мне не хочется ждать. Этот город создан Великанами. Мы чувствуем в нем отголоски Дома, и особое мастерство, присущее нашему народу.

В ее голосе зазвучали суровые тона.

- Однако эти древние развалины пустуют множество столетий. И джехерины, о которых ты говорил, тоже имеют многовековую историю. Как же ты мог - обычный человек с короткой жизнью - общаться с существами давно минувших эпох?

Кавинант поморщился; в его сердце не осталось места для такого вопроса.

- Там, откуда я пришел, время идет по-другому, - ответил он. - Я никогда не бывал в Коеркри прежде, но мне рассказывал об этом месте мой друг - Идущий-За-Пеной. Я знал Великанов - знал лучше, чем себя. Хотя с тех пор прошло более трех с половиной тысячелетий.

Резкая боль в груди заставила его задохнуться. Три с половиной тысячи лет... "Это уже слишком! Бездна настолько глубока, что в ней не видно дна". Как он мог надеяться на искупление?

Подавив рыдания, Кавинант зашагал вниз по склону к центральному туннелю, который служил некогда главным входом в Коеркри.

Облака, убегая на запад, открыли солнце. Его лучи проникали в каменный проход, освещая путь к лицевой стороне утеса. Кавинант шагал по туннелю с такой решимостью, словно намеревался спрыгнуть с края скалы. Но рядом с ним шли Бринн и Хигром, и они тоже знали историю этого города. Отряд в молчании двигался следом, как будто Кавинант вел их на кладбище, освященное древностью и кровью. Они вошли в Печаль, и печаль вошла в их сердца.