Раненный зверь

— И мне кажется, наступила моя очередь, а значит и мои правила, — он зажимает в кулаке мои волосы и толкает свой член глубоко мне в горло. Единственный раз мужчина вытворял со мной такое, я была настолько потрясена и оскорблена, что укусила его. Но с этим Бого-человеком, я не испытываю не оскорбления, не потрясения. Нисколько. Я позволяю ему полностью взять контроль на себя. Он с силой, жестко трахает мой рот. В его движениях чувствуется почти отчаяние, я понимаю его и готова ему подчиниться. Хорошо, по крайней мере осознавать, что на физическом плане я необходима ему также, как и он мне.

Он тянется к прикроватной тумбочке. Я слышу звук рвущейся фольги, протягивает мне презерватив.

— Залезай на меня, — приказывает он.

Я натягиваю презерватив на его член и зависаю своей киской над его массивной пульсирующей эрекцией. Эта секунда, какая-то щемяще сладкая. Желание быть полностью заполненной им раскаляет меня добела. Еле-еле двигаясь в мучительном темпе улитки, я опускаюсь на него, такого я никогда не ощущала.

Я не спешу полностью опуститься на него, продолжаю удерживать себя на весу, чтобы хоть немного привыкнуть к его объему.

— Слишком большой? — рычит он.

— Нет, я смогу принять его всего. Знаю, что смогу, — я опускаюсь немного ниже. — Вау! — Он улыбается довольный от моего возгласа, словно испытывает удовольствие, разрушая меня для всех других мужчин.

Я начинаю двигаться и наши тела соприкасаются с глухим, хлюпающим звуком. Чем быстрее я опускаюсь на его скользкий член, тем жарче становится у меня между ног.

— Жестче, — подгоняет он меня, приподнимая мое тело, чтобы я увеличила темп.

Моя киска набухла и болит от его вбиваний.

— К черту твой дьявольский заколдованный пенис. Я не смогу ходить целую неделю, — ахаю я.

Он кончает, с настоящей чертовщиной в глазах, сжимая мышцы. Зачарованно я смотрю на него. Он представляет собой великолепное чисто мужское зрелище. Он впивается пальцами мне в задницу, крепко сжимая плоть, мое тело продолжает двигаться на нем, запускает руку ко мне между бедер, возбуждая клитор до тех пор, пока мои соки не текут по его члену, я кончаю в третий раз.

Этот оргазм намного сильнее и более жесткий. Он, как стена, врезается в меня, и я кричу, как лунатик банши.

Возвращаясь назад, запыхавшаяся и сжимающая руками его грудь, я наталкиваюсь на дикий взгляд его сияющих глаз. Я пытаюсь слезть с него, но он крепко удерживает меня на месте.

— Еще рано, — говорит он.

— Рано?

— Да, — утверждает он, его глаза горят какой-то неимоверной силой, мурашки ползут у меня по спине и шее, разливаясь теплом. Надеюсь, в темноте он не увидит, что я покраснела, чтобы скрыть свою реакцию, я начинаю подтрунивать над ним.

— Эй, привет самый похотливый в мире член, — хрипло произношу я.

Он проходится большим пальцем по моей нижней губе.

— Твои губы цвета спелых персиков, Сэвидж.

Я специально облизываю губы.

— В тебе столько дерьма, Иден.

Он смеется.

— А твоя кожа мерцает в темноте... как жемчуг.

— Хорошо, теперь ты на самом деле издеваешься.

Он улыбается, и от это его лицо становится нежным мечтательным, и он становится таким чертовски привлекательным, что я хочу съесть, но не могу этого сделать. Ранее проявленное ко мне пренебрежение, до сих отзывается во мне болью.

Но нежное мгновение длится не долго, он заставляет меня упереться на колени. С силой впивается руками в ягодицы и вдалбливается снова и снова.

Дом

Я трахаю ее как одержимый. Обстановка комнаты расплывается у меня перед глазами и ускользает, словно облако. Остаемся только она и я и больше ничего. Мой ум входит в штопор, раскручивая давние«волшебные круги», создавая иллюзию обмана, вокруг нас. Я теряю чувство времени, проникая в ее естество, сливающееся со мной и оживляющее мое мертвое и израненное нутро.

Ледяные волны до сих пор грохочут вокруг меня, но я не чувствую боли. Я еще сильнее хватаю ее за ягодицы и рычу как зверь. Знаю, боль вернется (она отступила на время), но огромное облегчение, которое я испытываю, невозможно описать словами.

11. Элла

Ты можешь забыть столько вечеров печали,

благодаря утренней ласке.

Jesans, Жан Габен

Я просыпаюсь на спине, прижавшись щекой к груди Доминика, его большая ладонь покоится у меня на животе, наши ноги переплетены, чувствуя жуткую жажду и желание пописать, и чертову головную боль во все двадцать четыре карата. Голова раскалывается так, что мне даже больно вздохнуть.

«Никогда больше, клянусь».

Осторожно, убираю его горячую тяжелую руку, сажусь на край кровати. Лишившись тепла его тела, я сразу же чувствую себя обездоленной и замерзшей. «Видно, кондиционер работает на всю катушку», — успокаиваю я себя. Я опускаю ноги на холодный пол. Ой, моя голова. Я все же добираюсь до ванной комнаты, благодаря тусклому свету ночника. Оооо... писать тоже больно. Глубоко вздохнув, я спускаюсь на кухню, выпить воды. На кухонном островке на черной салфетке лежат две таблетки обезболивающего и рядом стоит стакан воды.

Секунду я моргая, тупо смотрю на них.