Раненые звёзды

— Посмотрите на этот осколок, — вмешался Барс; один из осколков на схеме засветился синим, — это часть бывшего океана. Гравитация материи нейтронной звезды придала воде ускорение, отличное от более вязкой мантии. Сработала как сепаратор. Перед нами — несколько квадратных километров океанской воды. Почти неограниченные ресурсы по кислороду. Больше того — в толще льда остались значительные биоресурсы, которые можно использовать.

— Как вы собираетесь двигать эту махину? — оправившись от первого шока, спросил еще один из членов совета, Барсук, самый молодой из присутствующих.

— Гравитационный буксир, на нём — очень большие плазменные движки. Самые большие, которые мы успеем построить, — ответил Барс, — и, конечно же, генераторы поля стазиса, технологию которого мы получили благодаря Грише.

— Умно, — ответил Барсук, — получается, это даже не будет корабль поколений, как я подумал?

— Нет, — покачал головой Барс, — конечно, нет. Для пассажиров путешествие продлится всего несколько лет. И они будут надежно защищены.

— Подождите, — снова вмешался член совета, имени которого я не запомнил, — я тут прикинул… у нас не хватит ресурсов, чтобы перевезти два с половиной миллиарда. Просто не успеем построить столько средств вывода на орбиту… и объем корабля… даже если по кубометру на человека. Мы не укладываемся! Никак.

— Вы верно посчитали, — спокойно заметил Леопард, — мы не сможем спасти всех. Поэтому будем спасать только детей.

В помещении повисло тягостное молчание. Присутствующие переглядывались, но не решались нарушить тишину.

Член совета (надо будет всё-таки спросить его имя, хотя бы для истории) что-то считал на планшете.

— На Марсе около четырехсот миллионов детей… рождаемость падала последние двадцать лет… — бормотал он, — четыре тысячи стартов в день… потом увеличиваем до четырёхсот тысяч… создать орбитальные концентраторы, чтобы сократить время оборота — главное ведь вывести всех в космос… Да, мы успеваем! — сказал он громко, обращаясь ко всем, — если начать немедленно — мы успеем спасти всех детей!

— И наше культурное наследие. Наши ценности. Нашу систему воспитания, — добавил Леопард, — коллеги, этот план уже рассчитан. И полностью готов к исполнению.

— Останутся ли ресурсы, чтобы спасти выживших фаэтонцев? — спросила Камелия, — для этого не нужно много. Мы знаем, что на их дальних поселениях тоже есть дети. Мы можем хотя бы предложить…

— Мы никогда не были сторонниками геноцида, — ответил Леопард, — попробуем спасти тех, кого сможем.

Следующие несколько недель прошли как в тумане. Помогая марсианам, я в полной мере использовал свои возможности. Помогал обсчитывать ключевые моменты всей операции по спасению детей. Максимально экономил время и ресурсы.

Их общество оказалось удивительно сплоченным. Никто не секретил информацию о будущей катастрофе. Все понимали, что ждёт — и работали как проклятые, чтобы спасти детей.

Возможно ли было такое на Земле? Мне не хотелось об этом думать. Но почему-то я был уверен: нет, невозможно. Мы слишком разобщены, слишком эгоистичны. Конечно, кто-то бы спасся. Но точно не все дети планеты.

Я долго размышлял об этом. Пытался решить — означает ли это, что мы хуже? И понял, что на этот вопрос нет однозначного ответа. Мы всё-таки никогда не были настолько развиты. Нам никогда не угрожал мощный внешний враг…

Когда я ходил по улицам, то старался не поднимать взгляд. Потому что на каждом шагу были сцены, способные запасть в душу навечно, и рвать изнутри ещё долгие годы. Родители, едва сдерживающие слёзы. Катающие своих детей на каруселях, радостный смех — это чтобы они запомнили только самое лучше. Чтобы почувствовали напоследок, как сильно их любят…

Кай старался быть рядом, помогал мне. Первое время он часто пропадал в храме Ареса. А потом перестал туда ходить — уж не знаю, почему: то ли нашёл все ответы, то ли потерял веру. Зато он больше времени стал проводить со своей матерью, что не могло меня не радовать.

В тот момент, когда проектная модель будущего звездолёта была окончательно готова и проложен курс к звезде, у которой, по данным астрономов, был наибольший шанс обнаружить пригодную для жизни планету в поясе Златовласки, я, наконец, решил, что пора действовать.

Конечно же, к тому времени у меня созрел план.

Мне было очень жаль марсиан, и я выбивался из сил, чтобы помочь им — но всё-таки это была не моя трагедия. Мой мир остался там, в невообразимой дали будущего. Мои родители ждали меня. Я сходил с ума, когда представлял себе, как они встречают неведомую угрозу с неба — а меня нет рядом…

И Катя…

Да, конечно, она профессионал. Поэтому не спала со мной — из принципа. Но про себя я поклялся, что это изменится. Как только мы снова увидимся.

Шанс на встречу нам подарили фаэтонские технологии. Точнее, не совсем фаэтонские. Поле стазиса они получили, изучая свойства генератора пятимерных переходов.