Раненый зверь

— Старший полковник, — усмехнулся Маркел. — В смысле, страшный.

В области у него особых завязок не было, тем более в управлении по борьбе с бандитизмом. Но у него связи на городском уровне, и его должны были предупредить о предстоящем наезде свыше. Однако не предупредили. Это плохо, хотя вряд ли катастрофично.

— Страшный, не страшный, а на семь лет закрыть могу.

— За что? — нахмурился Маркел.

— За истязание. С применением пытки.

— Я ничего подобного не делал.

— Тебя, Маркелов, взяли с поличным.

— Чего ты хочешь, полковник?

— Я же сказал, закрывать тебя буду. На семь лет.

— Ты можешь меня закрыть, а можешь и не закрыть.

— Ну, шансы выйти сухим из воды у тебя есть, но я не думаю, что ты выкрутишься.

— А зачем выкручиваться? Давай договариваться, ты же для этого меня дернул?

— Я дернул тебя, чтобы посадить. Хватит, Маркелов, нагулялся.

— Сколько ты хочешь? — занервничал Маркел.

Уж очень его напрягал непроницаемо спокойный, заиндевелый взгляд полковника.

— Семь лет. Но согласен и на пять.

— А дальше что?

— А что дальше?

— Да здесь без меня такой беспредел начнется!

— Куда уж больше?

— Против меня всего два отморозка! С одним уже вопрос решен, и со вторым решат. На этом все и закончится!

— Если ты про Чистотела, то с ним уже закончили. Нет его больше. Оказал сопротивление при задержании, был убит.

— Ну, вот видишь, начальник!

— Что я вижу? Тебя, Маркелов, закроют. Жетона закроют. Чистотела больше нет. На этом беспредел и прекратится.

— Тишь да гладь?

— Придется, конечно, повозиться…

— Ты реально из РУБОПа? Из какого отдела? Из отдела фантастики!.. Пойми ты, свято место пусто не бывает! Не будет меня, здесь столько воронья разведется, что ты света белого не увидишь. А со мной порядок будет…

Маркел взбудораженно смотрел на полковника. Если Чистотела больше нет, то ничто не помешает ему навести в городе порядок.

— Я знаю, какой у тебя был порядок, — покачал головой Акаткин. — Люди сотнями пропадали.

— Нет, тихо на улицах было, никто не стрелял, пока отморозки не объявились. Если меня закроешь, столько отморозков разведется — замучаешься усмирять.

— Поживем — увидим!

— Ну, ты непробиваемый, полковник!

— Мне уже сорок восемь, а ты мне «тычешь», нехорошо, — угрожающе покачал головой рубоповец.

— А если я тебе «выкать» начну, что от этого изменится?

— Ничего.

— Вот видишь!

— Я вижу дерьмо перед собой, которое возомнило себя столпом мироздания.

— Да пошел ты!

Полковник даже не изменился в лице, и во взгляде у него ничего не мелькнуло. Но эмоции он все-таки выплеснул. С помощью кулака. Он ударил быстро, через стол, и Маркел оказался на полу.

Похоже, церемониться с ним здесь никто не собирался. Но Маркел духом не упал. Рубоповцы мужики крутые, однако есть еще суд и прокуратура, там народец мягкотелый…

* * *

Хорошо быть кумом королю и сватом министру. Но еще лучше сватом самому «куму». В родственных связях с начальником оперчасти Маркел не состоял, но в свое время хорошо ему подмазал, в этот раз ему завезли конкретно. И ему, и начальнику СИЗО. Поэтому и условия содержания соответствующие. Камера с ремонтом, кушетка с мягким матрасом вместо шконки, телевизор с видиком, холодильник, все дела. Пончик иногда девочек подгонял, раз в две недели. Чаще Маркел изменять своей Юле не мог, совесть не позволяла. Скучал он по жене, но в камеру к себе не пускал. Она же не проститутка, чтобы ее к нему приводили…

Неплохо он устроился за решеткой. И условия комфортные, и адвокаты вовсю шуршат. Жетон показания против него дал, но дело все равно развалится. Надо лишь подождать, когда полковник Акаткин ослабит свою хватку, а все к этому идет. Показания Жетона признают клеветой, и дело закроют.

Третий месяц он уже здесь, а дела на свободе все хуже и хуже. С Чистотелом покончено, теперь Восточный район делят целых четыре непонятно каких бригады. Та же примерно ситуация и с западной стороной города. Мало того, что эти отморозки воюют между собой, они еще лезут в Центральный округ. Сингапур отбивается, но это все, что он может сделать. Заклевывают его вороны. И только Маркел мог исправить ситуацию. Возможно…

Дверь открылась, и в камеру заглянул вертухай.

— Эдуард Викторович, на выход!

— С вещами? — ухмыльнулся Маркел.

— Оставлять вещи — плохая примета!

Маркел приободрился. Уж не выпускать ли его собираются?

И точно, следователь в торжественной обстановке объявил, что его дело закрыто в связи с отсутствием состава преступления. В этот момент Маркел жалел, что в помещении для допросов не было Акаткина. Хотел бы он рассмеяться ему в глаза.

У ворот изолятора его ждали Сингапур, Дубр, Трын, Хрюн. Маркел обнялся с ними, как с родными братьями. Дубр открыл дверь, и Маркел оказался в салоне своего родного «шестисотого» «Мерседеса». Сингапур опустился рядом.

— Ну, давай, хвастайся! — Маркел похлопал приятеля по плечу.

Вид у него был как у человека, который и хотел хороших новостей, но вовсе не надеялся на них.

— Дымчатого завалили со всеми его козлами.

— Кто такой?

— Ну, я говорил, он с Западного района…

— Говорил. Но я плохо запоминаю этих отморозков… — криво усмехнулся Маркел.