Раневская, что вы себе позволяете?!

Влюблялась. Вот она сама вспоминает: «Вот было мне девятнадцать лет, поступила я в провинциальную труппу — сразу же и влюбилась. В первого героя-любовника! Уж такой красавец был! А я-то, правду сказать, страшна была, как смертный грех… Но очень любила ходить вокруг, глаза на него таращила, он, конечно, ноль внимания… А однажды вдруг подходит и говорит шикарным своим баритоном: „Деточка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером: буду к вам в семь часов“.

Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина накупила, еды всякой, оделась, накрасилась — жду сижу. В семь нету, в восемь нету, в девятом часу приходит… Пьяный и с бабой! „Деточка, — говорит, — погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!“

С тех пор не то что влюбляться — смотреть на них не могу: гады и мерзавцы!»

Эта история может вызвать улыбку. Кто-то решит, что и в самом деле Фаина Раневская после этого случая не смотрела на мужчин и даже не приближалась к ним.

Полноте! Вот один случай интересный.

«Еду в Ленинград. На свидание. Накануне сходила в парикмахерскую. Посмотрелась в зеркало — все в порядке. Волнуюсь, как пройдет встреча. Настроение хорошее. И купе отличное, СВ, я одна. В дверь постучали.

— Да, да!

Проводница:

— Чай будете?

— Пожалуй… Принесите стаканчик, — улыбнулась я.

Проводница прикрыла дверь, и я слышу ее крик на весь коридор:

— Нюся, дай чай старухе!

Все. И куда я, дура, собралась, на что надеялась?! Нельзя ли повернуть поезд обратно?..»

Очень показательно, не правда ли? Ее проводница уже считает за старуху, а она — на свидание.

Но, кроме улыбки, есть здесь и куда более существенная деталь: Раневская ехала на свидание. И это значит, что была она самой обыкновенной в физическом плане женщиной, которой нужны были и физическая близость с мужчинами, и прочие ухаживания. Если кто-то и поверил в слова Фаины Раневской о том, что она не могла смотреть на мужчин, тот ошибается. Смотрела Фаина Раневская на мужчин, и не просто смотрела, и не только смотрела.

Вот одна из многих фраз Раневской о Театре Моссовета:

«В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости рвать зубы».

Ключевая для нас фраза здесь «шла на аборт». Раневская признается здесь, что беременела. И значит, ее сексуальная жизнь была как раз в рамках той традиционности, которая почиталась в советском обществе. Действительно, Раневская беременела не единожды. И каждую беременность она прерывала абортом.

Причина, мне кажется, более чем понятна. Рожать одной ребенка, будучи актрисой театра? Нет, это никаким образом не входило в планы Раневской. Она не видела в себе такую цель: непременно родить и воспитать. Заметим, что, сколько бы в зрелом возрасте и старости Раневская ни говорила о своем одиночестве, она никогда не сожалела о том, что у нее нет детей или семьи, мужа. Она не видела в себе самку, цель которой — непременно родить, продлить род людской. Если она и желала что-то родить одной, то — новый образ. И только.

Лично для меня Фаина Раневская — женщина, способная влюбиться один раз. Более того, для нее, наверное, слово «влюбиться» было чуждым. Она могла полюбить — и полюбить навсегда.

Так, как она полюбила Станиславского. «Я — выкидыш Станиславского!» — говорила она о себе, имея в виду свои способности. Что ж, лишний раз видим здесь полную беспощадность к самой себе.

Есть в жизни юной Раневской один эпизод, который неожиданно дополнится, заиграет и заискрится годами позже.

Так вот, Фаина Раневская приехала в Москву… И она не просто ходила и искала работу — она бросилась в театры, стараясь не пропустить ни одного сколь-либо значимого спектакля.

И ее покорил Станиславский. Так, что она ходила на все его спектакли.