Раннее христианство и переселение душ

Направления движения Оригена и Иоанна Итала не совпадают. Ориген шел от язычества к христианству. Иоанн Итал — от христианства к язычеству [332]. То, что у одного было пережитком прошлого, недодуманным рудиментом язычества, то у другого стало сознательным выбором и противопоставлением христианству. У Оригена даже гипотеза реинкарнации должна была служить защите Церкви (чтобы избежать гностической критики библейского Бога как Бога несправедливости и зла). У Иоанна Итала та же самая идея должна была послужить забвению Бога Библии, растворению его в эллинских «богах». Через Оригена путь шел к св. Григорию Богослову. Через Иоанна Итала — к Плифону [333].

Сопоставив реакцию Церкви на учение Иоанна Итала и на учение Оригена, можно сделать лишь один вывод: церковное сознание, в отличие от теософов ХХ века, не видело книгах Оригена проповеди реинкаранции.

Еще раз соберем все те факты, что привели нас к такому выводу:

1. Церковное сознание всегда резко негативно относилось к проповеди реинкарнации (необходимые подтверждения этого тезиса приведены в предыдущей главе).

2. Церковное сознание с каждым поколением, начиная с конца III века, все хуже относилось в Оригену искало поводы для его критики и осуждения.

3. Церковное сознание резко, однозначно и быстро отреагиривало на проповедь реинкарнации Иоанном Италом.

4. При этом критики Оригена ни до V Собора, ни на Соборе не обвиняли Оригена в проповеди реинкарнации.

Вывод: у Оригена не было учения о реинкарнации. Даже в тех его книгах, что не дошли до нас, но были известны в III-VI вв., не было попыток представить доктрину реинкарнации в качестве христианской.

Но теперь встает такой вопрос: почему христианская мысль, ясно отвергая учение о реинкарнации в течение всего первого тысячелетия, предоставляла полемику с философией метемпсихоза отдельным проповедникам, но не обсуждала его на соборах? И почему эта ситуация вдруг изменилась в ХI столетии? Что означает тот факт, что Церковь, при случае вступая в полемику с идеей переселения душ, все же не осуждала ее официально до ХI века?

Расхожий теософский аргумент, утверждающий, что произошло изменение в самом церковном учении, мы принять не можем. Просто потому, что теософы не могут привести ни одного факта в пользу того, что Церковь до VI или до XI века придерживалась идеи реинкарнации, а мы видели десятки случаев, когда раннехристианские писатели выступали против веры в переселение душ.

То, что церковный собор так поздно выступает с официальным осуждением этой идеи, связано совсем с другим обстоятельством. Дело в том, что пока правда видна и не оспариваема, можно не заботиться о словах. Женщина может впервые задуматься о том, как она любит своего ребенка — лишь если ее спросит телекорреспондент. Но это не значит, что она не любила его прежде, хотя у нее и не было раньше повода подобрать надлежащие слова…

Или, ближе к реалиям церковной истории: только если появится некий «педагог», который скажет, что «любить ребенка — значит каждое утро его избивать и ни в коем случае не кормить его чаще одного раза в три дня», педсовет скажет: «говорящего подобное да не подпускают к детям!» Но не означает же это, что ранее педсовет придерживался иной точки зрения! И хотя прежде в педагогической литературе никогда не высказывалась столь ясно и прямо такая точка зрения, это никак не значит, что памятный педсовет своим «анафематизмом» сказал «новое слово» в педагогической науке.

Анафема не возглашается посторонним. Анафема — это отлучение от Церкви. Отлучить от Церкви можно только уже принадлежащих к ней. Пока некое учение существует вне Церкви — Церковь не формулирует догматического суждения о нем, предоставляя отдельным полемистам вести дискуссию со «внешней мудростью». Но если собственно церковные люди вдруг начали принимать эту идею и даже проповедовать ее как собственно церковную — вот тут Церковь уже должна предупредить: это не мое!

Соборная анафема верованию в реинкарнацию была провозглашена столь поздно потому, что до этого это верование не встеечалось внутри церковной ограды. В Церкви до сих пор нет анафемы марксизму или конфуцианству. Вот если придет в Россию ультрапротестантская «теология смерти Бога», и появятся христианские богословы, уверяющие, что Бога нет, да и вообще не было, и что путь в земной рай лежит через обострение классовой борьбы — тогда Церковь этих богословов отделит от себя — их, а отнюдь не профессиональных пропагандистов научного атеизма, которые и не делали вида, будто они выступают от имени Церкви.

А затем, лет через тысячу, найдется новая пророчица, которая глубокомысленно заметит: смотрите, православные лишь в конце ХХ века анафематствовали атеизм — а, значит, до этого все христиане были атеистами!