Раннее (сборник)

В первом случае «официальное распоряжение властей» почему-то не приводится дословно, как сгоряча обещано, а лишь пересказывается: «…власти закрыли…» И что же: закрыли гимназию и только? А гимназистов, участвовавших в антигерманских демонстрациях, наказали, просто распустив по домам? Во втором случае невинный текст о назначении конькобежца на должность и его отказе от неё дан со ссылкой на газету. А обличительное известие об аресте спортсмена почему-то анонимно: «Сообщают…»

{225} …фокстрот «Рио-Рита». – Испанец Энрике Сантеухини написал эту мелодию в 1932 г. для ночного клуба «Рио-Рита» в Берлине. В Советском Союзе она впервые прозвучала на пластинке с записями оркестра Марека Вебера в 1937 г.

{226} Всё станет дальше яснее, и никто не помешает нам систематически обсуждать это в письмах. – Об этой переписке друзей, ставшей причиной их ареста, см. главу «Как это ткётся» в «Дороженьке».

{227} …блистательного военкома, годного для командорской статуи… – Статуя командора (высшего лица в рыцарском ордене) – персонаж средневековой испанской легенды о Дон Жуане, послужившей источником многих произведений искусства и литературы (пьеса Мольера и опера В. А. Моцарта «Дон Жуан», маленькая трагедия «Каменный гость» А. С. Пушкина и др.).

…из уст начальника 1-й части военкомата. – Первая часть в советских учреждениях – это отдел кадров.

…получат там скоро кубики… – Кубики в петлицах (от одного до трёх) – знаки различия лейтенантов.

{228} …карточки ещё не были учреждены. – Карточное распределение устанавливалось в СССР неоднократно. После начала войны карточки на покупку основных продуктов и промышленных товаров (от хлеба, муки, крупы и макарон до мыла хозяйственного и туалетного) вводились по стране поэтапно – с 17 июля (Москва), 18 июля (Ленинград) и 19 июля (города и пригородные районы Московской и Ленинградской областей)[195] по октябрь 1941 г. См. далее: «…свободной продажи хлеба не было уже, хлебных карточек не было ещё…». На этот раз карточки были отменены только через шесть лет – в середине декабря 1947 г.

…Глеб, с детства, с первой пятилетки спортивно натренированный в очередях и в безочередьях, в рывках и «доставаниях»… – На 1-ю пятилетку (1928–1933) пришлась принудительная коллективизация, вызвавшая чудовищный голод, от которого преимущественно в деревнях, по наиболее аккуратным подсчётам, погибло около 7 млн человек<[196]. В городах за хлебом стояли часами, а чтобы удачно отовариться, нужны были, помимо везучести, и расторопность, и ловкость, и опытность. Декларировались достижения тяжёлой промышленности, но ни одежды, ни обуви не хватало. «При торжестве материализма, – съязвил Андрей Белый, – совершенно исчезла материя: нечего есть, не во что одеваться».

{229} …толсто-брызжущее перо-рондо… – тупое перо с шишечкой на конце, пишущее без нажима.

…позавчера была несуразная, с братьями и сёстрами чуть ли не во Христе ‹…› речь Сталина… – Выступление Сталина по радио утром 3 июля 1941 г. начиналось обращением, к которому руководители СССР не прибегали никогда: «Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»[197]

Для сравнения – одиннадцатью днями ранее, 22 июня, Молотов начал речь о германской агрессии с привычной отстранённостью: «Граждане и гражданки Советского Союза!»[198]

Несуразным было ключевое утверждение Сталина, будто «лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения», поскольку тут же говорилось о том, что дело по-прежнему идёт о «жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР». Несуразной была попытка оправдать пакт о ненападении тем, что наша страна обеспечила себе «возможность подготовки своих сил для отпора»[199], поскольку не только дать отпор, но и просто остановить немецкое наступление не удавалось.