Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

Па рубеже VI–VII вв. власть хагана над славянами Паннонии и над частью славян северо-запада полуострова, колонизовавшегося ими после совместных с аварами набегов, была по-видимому, крепка; хаган начал подготовку к штурму Константинополя. Однако с ходом расселения на Балканах часть славян, вышедших не только из «Дакии», по и из Паннонии, уже была неподвластной хагану. Между 615 и 620 г. славяне близ Фессалоники вели переговоры с хаганом уже как равноправная сторона (L., I, р. 185. 12–17). После же разгрома аваров под Константинополем в 626 г. их власть над балканскими славянами была вообще ликвидирована, кроме, может быть, крайнего северо-запада, где с ними столкнулись пришедшие сюда при Ираклии (614–641) хорваты. Открытые выступления славян против хагана начались еще под Константинополем, когда хаган приказал перебить славянский отряд, потерпевший неудачу при штурме стен с моря (ПХ, с. 83). В результате борьбы славянского населения против наступления аваров возникло в 30-х годах «государство Само», в самом хаганате стали восставать, помимо славян, и протоболгары, подвластные хагану. Прежде чем перейти к проблеме заселения славянами Балканского полуострова, необходимо остановиться на некоторых важных моментах в отношениях империи с вторгавшимися в ее пределы «варварами».

Прежде всего примечательно, что византийская политическая и военная мысль в эту эпоху в отношении «варваров» характеризовалась двумя особенностями: с одной стороны, предписывалось вести против немирных «варваров» войну беспощадно, при нападении убивая за Дунаем всех захваченных, а при внезапной атаке, чтобы не связывать себе рук, уничтожать поголовно всех захваченных в разгромленных славянских селах (Мавр., с. 288, 289); с другой стороны, выражалось сожаление, что много «варваров» гибнет «бесполезно» в войнах с империей и в боях друг с другом, спровоцированных империей (Прок., с. 129, 151). По недостатку сил Юстиниан I в конце правления сделал ставку на дипломатию в борьбе с «варварами», натравливая их друг на друга. Боясь раздражать их, он запрещал даже отнимать у них добычу после набегов на империю; когда отчаявшиеся поселяне, объединясь, отбирали у «варваров» своих жен и детей, а также коней и добычу, следовал приказ из Константинополя вернуть «варварам» коней (Прок., с. 152, 157). Особая снисходительность проявлялась к федератам, которые, несмотря на обязанность защищать империю, на право получать от нее деньги и дары, при каждом удобном случае грабили византийские поселения (Прок., с. 139, 140). Не веря в решимость властей наладить эффективную оборону, многие города сами создавали свои отряды, оберегая сограждан от зачисления в регулярное войско империи (ФС, с. 333, 334). Города, подвергавшиеся осаде, предпочитали откупаться от врагов (ФС, с. 309). Если Прокопий (с. 112, 142) еще считал среди «варваров» наиболее опасными вандалов, готов и гепидов, то Маврикий уже явно выдвигает на первое место славян как главного противника империи[107]. И далекие от границ империи тюрки (Прок., с. 172) и римский папа Григорий I знали, что империя изнемогает в борьбе с ними, а папа писал с тревогой, что славяне через Истрию уже стали проникать в Италию (ЛИБИ, I, с. 378).

Переселение славян на земли империи

Выше уже говорилось, что основной причиной переселения народов, в том числе славян, был углубившийся процесс социальной дифференциации, вызвавший на этом этапе войну как перманентное занятие общества, а захват новых земель и погоню за добычей (прежде всего — движимым имуществом) — как главную их цель. Так обстояло дело, однако, до тех пор, пока славяне жили в пограничной с империей зоне. Наступил новый этап: от набегов — к прочному освоению чужой территории. К прежним причинам добавились новые — именно в пределах империи «варвары» рассчитывали на более благоприятные условия для жизни. Об этих представлениях «варваров» пишут Прокопий (с. 145, 146) и Менандр (с. 234). За полвека набегов на империю славяне убедились в том, что молва о плодородных землях империи сравнительно с территориями, которые они занимали, в целом справедлива.

Вопрос о скрытой, медленной колонизации, которая началась накануне первых набегов или отчасти им сопутствовала, остается спорным. Одни исследователи решительно отвергают эту возможность, другие считают это, напротив, несомненным[108]. Сторонники последней точки зрения указывают на то, что древнейший пласт славянских топонимов на Балканах приходится на горные регионы центральной и западной части полуострова, где не велись активные военные действия против славян и где мирные поселенцы с их семьями и имуществом могли чувствовать себя в относительной безопасности[109].