Раннегреческий полис (гомеровский период)

Но на первом месте среди всех этих факторов все же следует поставить потребности обороны. Именно они вынуждали обитателей таких поселений протогеометрического и геометрического периодов, как Карфи или Фест на Крите, Загора на Андросе, тесниться на небольших плато и крутых склонах гор, ставя свои дома вплотную друг к другу, так что внутри городища не оставалось места не только для приусадебного участка, но даже и для простого двора, а улицы имели вид узких тропинок или лестниц, петляющих между глухими стенами домов.[93] В тех случаях, когда поблизости не было возвышенности, пригодной для размещения поселения, или сами поселенцы не хотели слишком удаляться от моря, за которым лежала покинутая ими родина, строительной площадкой становился небольшой полуостров, который легко можно было оградить от враждебного материка поперечной стеной,[94] а если опасность ожидалась и с суши и с моря одновременно, единственным выходом из затруднения была постройка концентрической оборонительной стены, опоясывавшей все поселение. Именно такую ситуацию мы наблюдаем в Смирне и некоторых более поздних поселениях, например во Врулии на Родосе (VII в. до н. э.).[95] Здесь так же, как и в горных поселках-акрополях типа Карфи или Загоры, максимальная концентрация жилых домов на небольшом пространстве, стиснутом стеной и морем, остается наиболее рациональной формой застройки.

Прямо противоположным способом решают по сути дела ту же самую задачу создания оптимальной системы защиты на случай вражеского нападения основатели Эмпорио на Хиосе (к сожалению, пока лишь единственный пример поселения экстравертного типа за весь геометрический период). Основная часть поселения его, если можно так выразиться, — «жилые кварталы» — выносится здесь за пределы укрепленной площадки на вершине холма, благодаря чему каждый домохозяин мог ставить свое жилище, где ему заблагорассудится, не считаясь ни с линией стен, ни с другими стесняющими его свободу факторами, но все же не слишком удалясь от акрополя, где в случае опасности он легко мог укрыться вместе со сво скарбом и скотом, оставив дом на открытом склоне холма на произвол неприятеля. При первом знакомстве такая организация обитаемого пространства производит достаточно странное впечатление. В том же Эмпорио почти 40 процентов всей площади поселения (около 2,5 га) занимает площадка акрополя, на которой, за исключением двух небольших храмов, не было никаких построек и, видимо, никто не жил. Объяснение этого феномена можно искать, с одной стороны, в обычной для религиозной практики греков табуации священного участка — темена, — а акрополь Эмпорио, вероятно, выполнял эту функцию так же, как в более позднее время выполняли ее афинский акрополь и акрополи многих других греческих городов.[96] С другой стороны, весьма возможно, что религиозный запрет служил здесь, как это нередко бывает, лишь «благовидным» прикрытием и оправданием для мотивов вполне «светского», а, точнее говоря, политического свойства. Укрепленный общими силами всего племени акрополь считался коллективным достоянием всех составляющих его общин, независимо от того, где обитала каждая из них — непосредственно у подножия цитадели или на некотором удалении от нее.[97] Захват и монопольное использование акрополя одной из этих общин поставил бы все другие в крайне невыгодное положение. Иначе говоря, табу, ограждавшее цитадель от ее использования под жилую застройку, являлось важнейшей гарантией внутриплеменного единства. Можно, таким образом, предположить, что в каждом отдельном случае выбор типа поселения — интравертный или экстравертный — зависел или от условий местности, или, что еще более вероятно, от размеров социальной группы, обосновавшейся на жительство в данном месте. Такие поселения интравертного типа, как горные деревни Крита вроде Карфи или Кавуси, Загора и даже древнейшая (I—II) Смирна, включающие каждое по нескольку десятков убогих глинобитных домов, в которых едва ли могло разместиться население, превышающее три-четыре сотни человек, конечно, не могли быть не чем иным, кроме обиталища небольшой семейно-родовой общины, т. е. объединения нескольких семей, связанных, а может быть, и не связанных общностью происхождения и группирующихся вокруг главенствующей семьи патриарха-ойкиста, основателя нового полиса.[98] С другой стороны, Эмпорио и другие подобные ему поселения экстравертного типа явно рассчитаны на то, чтобы служить опорной базой для какого-то сообщества более значительного масштаба, скорее всего, племени.