Раннегреческий полис (гомеровский период)

В то же время почти все главные греческие герои имеют свои собственные дружины (в тексте поэмы они могут обозначаться терминами εταίροι, κούροι, λαός или λαοί). В каждой такой дружине есть люди, связанные с героем-предводителем узами личной зависимости, как его θεράποντες (слуги), л иногда и самой нежной дружбой.[254] Практически оба понятия «слуга» и «друг» здесь совпадают, хотя социальная дистанция, отделяющая друга-слугу от друга-хозяина вполне сознается как теми, так и другими. Не случайно Менэтий, отец Патрокла, напутствуя сына перед троянским походом, дипломатично напоминает ему, что он должен знать свое место как слуга, а не только как друг Ахилла, который, во-первых, знатнее его родом (γενεη μεν υπέρτερος έστιν), а во-вторых, гораздо сильнее физически (Il. XI, 786 сл.). Определяя социальный статус θεράποντες, Финли пишет:[255] «Эти люди не были ни рабами, ни крепостными. Они были слугами (retainers — θεράποντες), получавшими в обмен за свою службу подобающее место в основной социальной единице — домохозяйстве. Их членство (в ойкосе) было, несомненно, второсортным, но оно давало им как материальную обеспеченность, так и связанные с принадлежностью к семье психологические ценности и удовлетворение». Типичный эпический слуга это — изгой, человек без роду-племени. Патрокл бежит из Опунта, где он убил во время игры в бабки одного из своих сверстников, во Фтию. Пелей принимает его в свой дом и делает слугой и товарищем Ахилла (Il. XXIII, 85 слл.). Точно также Ликофрон, слуга Аякса Теламонида, — в прошлом убийца, бежавший с Киферы, спасаясь от кровной мести (Il. XV, 430 слл.). Феникс, оруженосец (όπάων) Пелея, приходит к нему, покинув родину после ссоры с отцом (Il. IX, 480 слл.; XXIII, 360). Во всех этих случаях беглец, очевидно, принимается в дом на правах младшего члена семьи. На него распространяются основные принципы, действующие в кругу лиц, связанных кровным родством. За его смерть надлежит мстить как за смерть родственника. Его тело нельзя оставить врагам или бросить без погребения. Отношения между Ахиллом и Патроклом достаточно ярко характеризуют эти нормы гомеровской этики. Слуга может жить под одним кровом со своим покровителем, питаться за его столом в то же время оказывать ему необходимые повседневные услуги: готовить пищу, накрывать на стол, разливать вино и т. д. (Il. XXIV, 621 слл.; Od. I, 109; IV, 22 сл.; 38, 217). Возможен, однако, и другой вариант: слуга получает от патрона участок земли, дом и живет сам по себе, своим хозяйством, готовый, однако, по первому зову явиться на помощь к своему благодетелю.[256] По такой схеме строятся в «Илиаде» отношения между Пелеем и Фениксом (Il. IX, 480 слл.), хотя здесь, по-видимому, хорошо знакомая поэту житейская ситуация переведена в плоскость сказочной гиперболы, благодаря чему бездомный скиталец, ищущий приюта, получает от своего радушного гостеприимца уже не скромный надел, а целую страну с населяющим ее народом.[257]

Верность слуги своему патрону и благодетелю испытывалась прежде всего в бою. Во время сражения εταίροι неотступно следуют за героем, держат наготове его собственных лошадей и угоняют с поля захваченных им вражеских коней, принимают у него щит, когда он устает и окружают его в случае ранения.[258] Друзья-слуги ни на минуту не покидают героя и после боя по возвращении в лагерь. Они прислуживают ему за трапезой, стелят ему и его гостям постель и сами спят с ним под одним кровом или где-нибудь поблизости. Обязанности такого рода выполняют, например, друзья Ахилла: Патрокл, Автомедон, Алкимедон, Эпигей (Il. IX, 205 слл.; 658 слл.; XXIV, 621 слл.; 643 слл.). Показательно что все они считаются εταίροι не только по отношению к своему вождю и покровителю, но и по отношению друг к другу. Так, Автомедон назван «другом» Патрокла (Il. XVII, 459), Патрокл — «другом» Автомедона (ibid., 472), Алкимедон — «другом» Автомедона (ibid., 466, 500) и Эпигей — «другом» Патрокла (Il. XVI, 581).[259]