Ранняя история нацизма. Борьба за власть

В первой половине 1923 г. все внимание нацистов было обращено на внутриполитическое положение, резко обострившееся после франко-бельгийского вторжения. Оккупация Рура нанесла новый тяжелый удар экономике Германии, еще не успевшей перестроиться после потерь, вызванных Версальским договором. Непосредственным и чрезвычайно ощутимым последствием этого было ускорение обесценения германской валюты, начавшегося еще в предшествующем году, а в 1923 г. пошедшего невиданными до того темпами. В то время как крупные предприниматели, банкиры, биржевые спекулянты наживали крупные состояния (наибольшее из них сумел сколотить Стиннес), рабочие, служащие и представители различных мелкобуржуазных слоев города, имевшие небольшие сбережения, многочисленные пенсионеры — инвалиды войны и труда — неуклонно нищали.

В подобной обстановке фашисты чувствовали себя как рыба в воде, ибо могли выдвигать самые чудовищные по своей лживости объяснения причин создавшегося положения и такие же по своему характеру рецепты преодоления массовых бедствий, постигших страну. Но если в более или менее спокойной обстановке нацистская проповедь наталкивалась у многих на барьер элементарной логики (мы уже не говорим о тех, кто обладал определенным зарядом классовой сознательности, хотя бы в тех пределах, которые давала принадлежность к социал-демократии), то в 1923 г. не только немалое количество представителей мелкой буржуазии, но и отдельные прослойки пролетариата попросту теряли голову перед лицом видимого крушения привычных основ существования и становились жертвами фашистской пропаганды, как всегда сочетавшейся с жестоким террором.

Таким образом, хотя особая позиция, которую заняла НСДАП по отношению к «рурской войне», вначале несколько поколебала ее позиции, усилила рознь между отдельными составными частями лагеря крайней реакции, в последующие месяцы фашисты сумели наверстать упущенное, паразитируя на обнищании десятков миллионов немцев. Активность фашистов росла не только в Баварии, но даже в тех землях, где основные организации фашистского толка были запрещены: этому способствовали сама политическая атмосфера, существовавшая в большинстве земель, и связи, имевшиеся у представителей крайней реакции со всеми звеньями государственного аппарата.

На последние числа января нацисты назначили в Мюнхене свой съезд. Однако власти запретили фашистское сборище. В этом шаге, как можно полагать, проявилось недовольство противоестественным, по мнению баварского правительства, отношением лидеров НСДАП к оккупации Рура. В запрете могло сказаться и желание несколько поуменьшить гонор Гитлера и его организации, фактически ставших «государством в государстве». Но у них нашлись столь влиятельные покровители, что властям пришлось пойти на попятную. Одним из них был тогдашний регирунгс-президент Верхней Баварии (административной единицы, в которую входил и Мюнхен) Г. Кар, другим — капитан Рем. Благодаря их усилиям в дело вмешался командующий войсками рейхсвера в Баварии генерал JТоссов: он принял Гитлера, который (как это уже не раз было в прошлом) клятвенно обещал не прибегать к путчу. Спустя 4–5 дней Гитлер вновь пообещал это министру-президенту Баварии Книллингу и присутствовавшему при их разговоре промышленнику Шарреру, обильно субсидировавшему НСДАП. После этого нацистский съезд был разрешен.

Как видно из донесения представителя баварского правительства в Берлине, военные круги мотивировали свою позицию опасениями, будто в случае конфронтации с штурмовыми отрядами НСДАП и другими военизированными формированиями войска не могут считаться вполне надежными. На деле, и об этом уже шла речь выше, влияние ультраправых на рейхсвер было определяющим и о конфронтации не могло быть и речи. Подобные разговоры лишь прикрывали недвусмысленный курс Лоссова и других баварских генералов, кровно заинтересованных в сотрудничестве рейхсвера с «патриотическими», как они их именовали, союзами.

Хорошо понимая это, нацисты торжествовали. Выступая на съезде НСДАП, Гитлер всячески обыгрывал отмену запрета, делая особенный упор на том, что съезд происходит в том же помещении, где за день до того должен был состояться митинг политических противников фашизма (по всей вероятности, социал-демократов), который власти так и не разрешили. «Говорят, — заявил он, — что мы хотим осуществить путч. Нет, у нас, национал-социалистов, нет необходимости устраивать путчи». Такого рода заверения (параллельно с угрозами «нанести в скором времени удар») не раз повторялись вплоть до 8 ноября 1923 г.

Январский успех фашистов был в определенной степени омрачен принятым 15 марта решением имперского суда по жалобе НСДАП, добивавшейся отмены запрета ее существования в Пруссии и ряде других земель. Суд отклонил жалобу и признал НСДАП партией, деятельность которой носит антигосударственный характер. Вскоре после этого нацистская партия была запрещена и в Гессене; но она беспрепятственно продолжала действовать в Баварии, как будто решения имперского суда не имели здесь никакой силы.