Ранние беседы. Дикие гуси и вода

Когда мы говорим, что Веды явлены людям, что они нерукотворны, то не подразумеваем, что Бог пришел и сам написал эту книгу. Нет причины говорить такие смешные вещи. Когда мы говорим, что Веды явлены людям, то подразумеваем, что мудрец облекал мантры Вед в слова в тот миг, когда его не было. Таким образом, всякий раз, когда происходит нечто подобное, когда слово Упанишад кем-то постигалось, когда Коран осознавал Магомет, когда послание Библии переосмысливал Иисус, «они» не присутствовали.

Опыт религии и науки сродни этому. Они не могут быть иными, потому что, если истина постигается в науке, то путь ее узнавания тот же, что и путь постижения религиозных истин. Есть только один способ постичь истину: отключить личность и познать Бога, который присутствует в нас. В нас появляется пустое пространство, в которое входит истина.

Любой человек в мире (музыкант, художник, поэт, ученый, религиозный деятель или мистик), получив в этом мире некий луч истины, обрел его только потому, что в какой-то миг не присутствовал. Религия поняла это давным-давно, этому религиозному опыту уже десять тысяч лет. Все эти годы религиозный факир, святой, йог переживал отсутствие «я», а этот опыт очень трудно приобрести.

Когда впервые в вас появляется то, что пришло от Бога, вам трудно понять, принадлежит этот опыт вам или Богу. Когда переживание возникает впервые, ум хочет объявить над ним право владения; эго тоже хочет утвердить свое право. Однако постепенно, когда утверждения их обоих становятся прозрачными и вы узнаете о том, что нет связи, отношения между вами и истиной, тогда расстояние между вами и истиной становится очевидным.

Наука все еще очень молода, ей всего лишь двести или триста лет, но в это время ученый успел стать смиренным. Пятьдесят лет назад ученые говорили: «Мы делаем открытия». Теперь он так не говорит. Он признается: «Истина пребывает за пределами познания». Современный ученый говорит на том языке, который в древности использовали мистики.

Подождите еще сто лет, и ученый будет говорить на том языке, который мы видим в Упанишадах. Ученым придется говорить на языке Будды, Святого Августина и Святого Франциска. Им придется говорить на другом языке, потому что по мере того, как человек все глубже постигает истину, ему все труднее выражать ее. Когда истина проявляется, эго растворяется. Однажды человек понимает, что все свои знания он получил по божьей милости. Человек понимает: «Знание снизошло на меня, сам я ничего не придумал. И если я что-то не знал, в том моя вина, потому что я просто не мог познавать».

Итак, присутствие «я» необходимо, только если надо постичь ложь. Таким образом, воля существования никогда не вторгнется в научные открытия. Но всеми своими открытиями, которые случились до настоящего времени, мы обязаны своей связи с неведомым, своей сдаче ему. В будущем открытия также будут происходить, только когда человек сдался. Только через дверь сдачи человек достигал истины в прошлом и будет достигать ее в будущем.

Раджниш, ваше утверждение о том, что бессознательный ум всегда соединен с Богом, создает трудности. Юнг объяснял этот момент, обратившись к мифологии с «коллективным бессознательным». Но когда Фрейд говорит, что бессознательное также соединено с Дьяволом, трудность становится еще более острой.

Фрейд верит, что наш бессознательный ум соединен не только с Богом, но и с Дьяволом. На самом деле, «Бог» и «Дьявол» это просто слова. Если нам что-то не нравится, мы говорим, что это соединено с Дьяволом, а если нам пришлось что-то по вкусу, мы говорим, что это соединено с Богом.

Я же говорю, что бессознательный ум соединен с неведомым. По моему мнению, неведомое и есть Бог. А Дьявол, на мой взгляд, включен в понятие Бога. Он не отделен от Бога. По сути, ум склонен верить, что все неприятное нам создано Дьяволом, а все постоянное и истинное сотворено Богом. Мы считаем себя центром жизни и верим, что все приятное нам сотворено Богом, как будто Бог обслуживает нас. А то, что нам неприятно, якобы создано Дьяволом, как будто Дьявол строит нам козни. Человеческое эго поставило себе на службу не только Дьявола, но и самого Бога.