Ранние кинотексты (2000—2006)

Стивен Содерберг не стал гнаться за «Оскаром». Он снял кино, скорее похожее на его лучший фильм «Вне поля зрения», который тоже не получил призов. «Вне поля зрения» больше внимания уделял взаимоотношениям героев, «Одиннадцать друзей Оушена» более легкий и развлекательный фильм – в лучшем смысле этих слов. Есть у двух картин еще одно общее достоинство: стремление режиссёра делать реалистичное кино на серьезный сюжет непринужденно-легкомысленным, даже невероятным. Удивительное свойство. «Оскара» за это не дают, но это в любом случае лучше социального реализма «Эрин Брокович».

ОЦЕНКА. 8.0. Отличное в своей простоте и старомодности развлекательное кино с замечательным созвездием знаменитых актёров.

«Последний замок»

СЮЖЕТ. Руководителя успешных боевых операций, генерала Юджина Ирвина за неподчинение приказу направляют в тщательно охраняемую тюрьму для военных заключенных, командует которой жестокий полковник. Генерал сразу завоевывает симпатии заключенных, и даже начальник тюрьмы почти преклоняется перед ним, желая сделать своей правой рукой. Но, наблюдая за царящими здесь порядками, за несправедливостью и насилием, Ирвин решает бросить вызов начальнику и начинает подготовку к настоящему бунту с целью взять командование тюрьмой на себя.

ФИЛЬМ. В повествовательном кинематографе, где действие строится на диалогах, легко потерять равновесие и перейти грань, за которой на экране начинается скука. Несуществующий на самом деле, но все же используемый для описания некоторых картин жанр «разговорная драма» сам по себе непрост для сценариста. Бывший кинокритик Род Лури снимает в качестве режиссёра уже третий фильм и использует выгодную для «разговорных» картин схему: ничего визуально запоминающегося долго не происходит, а сюжет все-таки движется вперед благодаря диалогам, которые подталкивают героев на совершение поступков, заставляющих пристально следить за развитием конфликта.

Конфликт по сравнению с фильмом Лурье «Претендент» осложнен: место действия ограничивается стенами тюрьмы. Кабинет начальника, двор и камеры заключенных – вот, где будут разворачиваться все события. Подобный ход придает фильму своеобразную камерность и ощущение несвободы, которое хочется преодолеть. Наверное, это первая причина, по которой мы становимся на сторону бунтарей по ходу действия, – зрителю тоже хочется выбраться из этого некомфортного пространства. Но вторая причина, противоречащая первой, оказывается в итоге сильнее: не фактическая победа (побег из тюрьмы, которого мы так ждем), а моральное превосходство имеет значение для героев «Последнего замка». И это выгодно отличает картину от ей подобных. Вспомним хотя бы «Тюрягу» Джона Флинна. Четкое разделение на хороших героев, которых унижают, подставляют и лишают жизни плохие, делало фильм несколько схематичным. Важнейший персонаж того фильма, начальник тюрьмы в исполнении Дональда Сазерленда, представал законченным негодяем, а герой Сильвестра Сталлоне – человеком, волю которого невозможно сломить ничем. В финале Слай оказывался на свободе, а начальник тюрьмы оказывался заключенным. Нельзя сказать, что персонажи «Последнего замка» абсолютно реалистичны. Напротив, в их речах и поступках много пафосного и дидактичного, но сама разработка конфликта делает героев настоящими. Джеймс Гандольфини очень убедительно играет не просто «злодея», а человека, дорвавшегося до власти и не желающего ее упускать. Он даже уважает прибывшего в тюрьму генерала, оказывает ему честь, хотя в то же время измывается над другими заключенными. Полковник в итоге, конечно, получит по заслугам, но для сюжета это уже не важно – важен полнейший моральный крах и понимание ничтожности тех сил, которыми он якобы был способен управлять. Роберт Редфорд играет приподнятый героизм. Сила его в том, как четко и продуманно он совершает каждый свой поступок. «Последний замок» держится на персонажах, и даже к тому времени, когда они начинают совершать необдуманные и часто необъяснимые поступки, их слова не покажутся чересчур напыщенными и пафосными. К тому времени мы уже будем знать об их характерах достаточно, чтобы простить в последние 30 минут схематичность их поведения.